Письмо И. Ефремова, зачитанное на встрече писателей-фантастов

Человек в будущем и будущее в человеке — два эти направления размышлений расходятся, разветвляясь в разных произведениях искусства, а не только нашего жанра литературы. Но оба они исходят из одного ствола, и этот-то «ствол» имеет определяющее значение для всего последующего пути. Ввысь, косо, криво пли вовсе по земле начнет стремиться создаваемое произведение? Жанр научной фантастики обязывает расти ввысь, к звездам, к будущему миру, в котором человек и мир должны образовать гармоническое целое.

Поэтому вопрос «ствола» наиболее важен для научной фантастики хотя бы до тех пор, пока она составляет особый жанр литературы.

Что же является таким «стволом» для произведений о человеке и высшей форме общества — коммунизме?

Мне кажется, что вопрос о развитии человеческой психики и поиски подлинно современного (и будущего) мироощущения с крепкой закалкой ума и воли — вот «ствол» дальнейшего пути научной фантастики. В самом деле, обращали ли вы внимание, как быстро стареют почти все научно-фантастические произведения? Давно ли с захватывающим интересом мы читали то, что сейчас уже не находит никакого отклика в душе? Гамильтон, Хейнлейн, ван Фогт, наш Беляев — попробуйте перечитать их теперь! Надо сказать прямо, что наша современная фантастика тоже старомодна во многих своих проявлениях и общим своим успехом обязана тому, что читатель не съел еще пуда соли в обращении с нашим жанром и пока больше увлечен внешней стороной, декорациями и театральными эффектами.

В общем, конечно, человек (н писатель и читатель) испытывает головокружение от успехов и перспектив науки, как сокрушительно опасных, так и благотворных. Узкая специализация науки, ее мелкая и сложная ветвистость порождает особую разновидность ученых — фанатиков и догматиков, которые, как все догматики, превыше всего ставят свою собственную линию работ, часто с куриным кругозором. Поэтому для нашей эпохи характерны рождение (и быстрая гибель) множества узких гипотез и теорий, отстаиваемых с тупым упорством, а также стремление некоторых ученых высказываться по общим вопросам широкого плана, не обладая на то никакими серьезными познаниями. Авторитет, который все больше завоевывает наука, в сочетании с развитием невежества среди узких специалистов — плохая штука, и горе ученым, если они подорвут свой авторитет перед обществом, берясь за дело, требующее широчайшего кругозора и энциклопедических познаний.

Второй момент, который надо учесть, — это напряженность современной обстановки на нашей планете. Я имею в виду опасность ядерной войны, безудержную гонку вооружений. Условия жизни в больших городах, отрыв от природы, нервная перегрузка требуют крепкой психики и хорошо сбалансированной нервной системы. И тут плохую услугу оказывают кибернетики (как ученые, так и фантасты), запугивая будущим царством роботов, унижая человека его несовершенством в сравнении с электронными машинами и прокламируя возможность создания столь премудрых творцов и искателей из железа и полупроводников, что перед ними покажутся прахом и тленом усилия человека — их создателя.

Не отстают и певцы космоса. Космические исследования, полеты и переселение на другие миры изображаются как самое важное, самое главное во всем будущем, а все настоящее, да и будущее, якобы призвано служить лишь одной цели, имеет один смысл — космос.

Если любой из этих путей станет самоцелью научно-фантастического произведения, то такое произведение будет невежественным и лживым.

С каждым новым шагом биологических наук, вооруженных теперь тончайшими и точными методами физики и химии и той же электроники, нам становится все более очевидной величайшая сложность устройства человеческого организма. Все яснее становится, что, кроме гигантской сознательной памяти нашего мозга, в организме существует еще подсознательная или, как ее раньше называли, инстинктивная память, буквально через все клеточки нашего тела связывающая нас со всем полумиллиардом лет исторического развития от первых наших морских предков. Эта иногда почти физически ощутимая страшная бездна прошлого трудного и медленного пути в то же время насквозь пронизана миллиардами нитей (физических, химических, электрических, магнитных, оптических и гравитационных ощущений), сплетенных эволюцией в неисчерпаемый клубок нашей психической деятельности, и связывает нас с окружающей природой. Связь эта гораздо более крепка, чем мы пока себе представляем (и это немаловажно для будущих космических проявлений человечества), и она полностью опрокидывает наивные представления кибернетиков о том, что какие-либо машины смогут превзойти нас в творчестве, в покорении природы, в прокладывании новых путей, в созидании прекрасного.

Придайте машине всю неизмеримую сложность наших связей с природой, дайте ей клеточную информацию всей исполинской длительности восхождения от унылого червя до человека — тогда и объявляйте ее равнозначность с человеком!

Сын Земли, полностью погруженный в ее природу, — таков человек, и в этом он диалектически велик и ничтожен. Велик по возможностям и бесконечности своего познания этого, не чужого для него мира, в котором он по существу — микрокосм. Ничтожен по тугим цепям инстинктов и рефлексов, опутывающих его рвущееся к звездам, красоте и радости сознание. Я говорю об инстинктах самосохранения, продолжения рода, охраны потомства, полового отбора и соперничества, голода и эгоизма.

И все же на скелете этих простых инстинктов выросло чудесное здание психики человека-мыслителя, создателя, гуманиста и врача, несмотря па все извилины и трудности жестокого пути.

Итак, вооруженный научным предвидением, социальным опытом и знаниями, человек должен строить и новую психику, идти к новому мироощущению, к жизни сложной, напряженной и, конечно, тоже нелегкой. Однако если нервная организация будет крепкой, тренированной, психика — развитой и закаленной, тогда будет гармония с новыми требованиями, с новым, изменяющимся вокруг нас миром. Человек будет здоров и счастлив, а это уже само по себе — твердый фундамент всех будущих успехов.

Помочь в поисках этих новых путей, нового мироощущения и новых связей — таков, мне кажется, важнейший стимул для фантастики о человеке.

Источник:

Нева. 1962. № 4. С. 166-167.