А. П. Быстров. Краткая история одной человеческой жизни
1831 - Москва. Он, Людвиг Андреевич Беккерс, родился в 1831 году в Москве и окончил Медицинский факультет Московского университета в 1854 году.
1855 - Севастополь. Н.И.Пирогов в одном из своих писем из осажденного Севастополя писал жене (30 января 1855): "Д-р Каде, который также жил с нами и так часто со мной играл в шахматы, отправлен в отряд вместе с Беккерсом" ("Севастопольские письма", СПБ. 1907).
В "Автобиографических заметках" И.М.Сеченова (Москва, 1907) Беккерс, который был его приятелем, упоминается несколько раз.
1857 - Командировка за границу. Берлин. "В течение года, с приездом в Берлин двух новых воспитанников Московского Университета, образовался кружок. Приехал милый Беккерс, бывший хирургом при Пирогове в Севастопольскую кампанию, и мой однокурсник Юнге"...
1858 - Вена. "Осенью приехали в Вену на весь зимний семестр Беккерс и Боткин... Беккерс заходил иногда ко мне в лабораторию. (В лабораторию физиолога Людвига, у которого работал И.М.Сеченов), чтобы сговориться насчет какого-нибудь вечернего предприятия, и раз он пришел в такое время, когда Людвиг сидел за вставлением сравнительно толстой конюли в тонкий лимфатический сосуд. Увидев Беккерса и зная, что он хирург, Людвиг встретил его словами: "Вот кстати пришли, извольте-ка, "г-н Пирогов", сесть на мое место и вставить вот эту штуку в лимфатический сосуд; я вот бьюсь и вставить не могу". Беккерс сел и по счастью вставил"...
1859 - Париж. "Беккерс учился тогда в Париже и, познав всю суетную сторону парижской жизни, не принимал участия в моих увеселениях"...
1860 - Петербург. "К весне приехал в Академию Беккерс, позже его — Боткин, и эти были приняты адъюнктами уже без вступительного экзамена. Первый в Хирургическую клинику 4-го курса, а Боткин — в терапевтическую того же курса"...
1861-1862 - Петербург. "В зиму 1861 г. над двумя членами нашего кружка стряслась беда. Боткин заболел тяжелым тифом, но, благодаря Бога, через неделю стал выздоравливать; а бедный Беккерс, прострадав почти всю зиму болезнью сердца, которая не значится в патологии как таковая, кончил в конце зимы трагически. В этот год мы жили с ним на одной квартире и жили так, что сходились лишь за обедом да иногда по вечерам, когда ходили в одно место в гости. У него за год пребывания в Петербурге завелась небольшая практика и с нею ряд знакомств. Очень красивый и благовоспитанный молодой человек, с хорошими манерами (он был из французско-немецкой семьи), галантный дамский кавалер, говоривший по-французски как француз, ко всему этому чрезвычайно добрый и мягкий человек, он не мог не нравиться своим знакомым и пациентам. Этим и объясняется, что по вечерам он редко сидел дома и возвращался часто очень поздно, когда я еще спал; а вставать нужно было рано; да еще по приходе домой готовиться к лекциям. Я знал, что нашему слуге он приказывал будить себя немилосердно, стаскивая одеяло; но узнал лишь после, что иногда слуга заставал его утром спящим в кресле за письменным столом. Такая жизнь продолжаться долго не могла, тем более что и болезнь сердца была не из сладких, судя по его усталому, измученному виду в средине зимы. Месяца за два до его смерти мне принесли известие (в эту минуту Беккерс был дома): "Ради Бога, следите за Беккерсом, он убьет себя". На этот раз дело обошлось благополучно — тот, кто принес известие, он же и предотвратил катастрофу... Беккерс как будто успокоился и я уже перестал думать о прошлом, как вдруг утром какого-то злосчастного дня в конце 1861 года (17 марта 1862 года. А.Б.), едва я оделся, слышу необыкновенного тона зов. Бегу. Беккерс указывает на свой письменный стол со словами: "Цианистый калий и мое завещание".., срывает с шеи галстук, идет в спальню и бросается на постель. На мои слова: "Дайте я вставлю Вам палец в рот, чтобы Вас вырвало", он успел только сказать, что не хочет жить, и через каких-нибудь пять минут его уже не стало. Кто и что погубило это золотое сердце, я не знаю, но наверное не какие-либо профессорские неудачи в Академии".
22 марта 1862 г - А.В.Никитченко — профессор истории русской литературы в Петербургском университете — в своем дневнике отметил:
"22 марта 1862 г. На-днях три самоубийства: какой-то сотрудник журнальный Пиотровский застрелился, какой-то студент зарезался и профессор Медицинской Академии Беккерс отравился". (А.В.Никитенко — "Моя повесть о самом себе... Записки и дневник". Том II, СПБ, 1905).
1898 - Петербург. Через 35 лет А.Ланджевский в историческом очерке хирургической клиники Академии писал: "Неожиданная смерть Беккерса дала повод разным слухам и сплетням. Подозревали даже намеренное отравление профессора. Студенчество заволновалось. Чтобы успокоить молодежь, три профессора (Боткин, Сеченов и Хлебников) сочли должным публично заявить, что причина смерти их товарища должна остаться семейной тайной"... Профессора Боткин, Сеченов и Хлебников в своем заявлении так характеризовали Беккерса: "Он соединял в себе достоинства, редкие в одном человеке: прямой ум без лукавства, истинную человеческую доброту, выражающуюся всегда делом, добросовестность во всех частных и общественных отношениях и, наконец, ту изумительную скромность и простоту, которая не оставляла покойного даже и в последние трагические минуты его жизни"..."
1929 - Ленинград. В 1929 году приказом из Москвы я был назначен ассистентом Кафедры Нормальной Анатомии и... встретился с Беккерсом. Он стоял в виде связанного скелета в одном из шкафов фундаментального музея кафедры нормальной анатомии. Я снял со скелета череп и сфотографировал его. В каталоге музея было написано: "№772. Связанный скелет адъюнкт-профессора Академической Хирургической клиники при Императорской Медико-Хирургической Академии Людвига Андреевича Беккерса. 30 лет от роду, родом из Москвы, кончил медицинское образование в 1854 году, доктором медицины с 1860 года, известный хирург и ученый, отравился 17-го марта 1862 года цианистым калием в С.Петербурге. Скелет попал в Академию вследствие недоразумения духовного завещания".
Последние слова этой каталожной записи объясняются следующим.
В завещании Беккерса была найдена фраза: "Дарю свой скелет Медико-Хирургической Академии". Выполняя это пожелание покойного, из него сделали скелет и поставили в Музей кафедры нормальной анатомии. Но впоследствии родственники Беккерса настойчиво стали утверждать, что им известно со слов самого покойного, что он намерен был подарить Академии тот человеческий скелет, который стоял рядом с письменным столом в его комнате... Но все это выяснилось позже, когда дело было уже сделано, и для анатомов ничего не оставалось больше, как признаться, что несчастный Беккерс попал в Музей "вследствие недоразумения духовного завещания"... Sic transit vita humana...
"Sic transit vita humana..."(лат.) — "Так проходит жизнь человеческая..."
Набрано с цифровых фотокопий, присланных .
Дополнительный источник:
Государственный архив Рязанской области. Фонд № Р-6249, дело 25.
