П. К. ЧУДИНОВ
ТРИ ВРЕМЕНИ ИВАНА ЕФРЕМОВА
Однажды на вечере, посвященном творчеству И. Ефремова, один из известных писателей-фантастов подчеркнул, что в творчестве Ефремова он насчитал около сотни перспективных идей и тем для полноценных научных разработок. Действительно, предвидение и прогнозы в творчестве ученого и писателя, представляют очевидный факт. Правда, процент претворения в жизнь ефремовских прогнозов пока что не столь велик, как считают некоторые фантасты. Может быть, прошло слишком мало времени или же причина в том, что сбывшиеся прогнозы, идеи, лежали «на поверхности» его творчества. Но у него есть глубинные пласты, которые затрагивают целые научные направления. Что-то из них ждет своего часа, своих продолжателей и рано или поздно выйдет на передний край науки.
Идеи, затронутые Ефремовым, при всей их фантастичности заслуживают самого пристального внимания. Прежде всего, наверное, потому, что он был материалистом-диалектиком и ставил прогнозирование на научную основу. «Связанные через изучение человека с законами исторического развития природы и общества естественные науки, — писал он, — приобретут историческую, философскую основу, которой им так недостает. Тогда предвидение будущего, опираясь на аппарат исследования точных наук, станет реально возможным, а приложение методов статистики и теории вероятности к данным новой биологии человека (и, конечно, социологии) приведет к предсказанию будущего единственно возможным для материалиста способом анализа прошлого».
Вероятно, нельзя отбрасывать формулу «Наше будущее — в нашем прошлом». И. А. Ефремов, в чем не приходится сомневаться, обладал историческим мышлением. Для него самого как ученого историзм складывался прежде всего из преемственности поступательного развития науки. В более широком плане Ефремов ведет свое понимание историзма через великую преемственность природы, ее органического мира к возникновению Человека и возникновению Разума. И в этом он поддерживает и развивает мысль К. Э. Циолковского о том, что «космос не имел бы никакого смысла, если бы не дал органической жизни». Отсюда Ефремов совершает переход к ноосфере В. И. Вернадского и от нее экстраполирует Ноосферу Великого Кольца, соединяющего цитадели человеческого разума.
Около пятидесяти лет отделяет нас от начала творчества и семнадцать — со дня смерти писателя. По своим трудам и позиции он, несомненно, осуществился как гражданин, ученый и писатель и принадлежит человечеству. И в той мере, в какой обычно оценивают личность по вкладу в дела человеческие, со всеми ее достоинствами и недостатками, чтобы не делать иконы, мы можем сказать, что Ивану Ефремову тесны рамки «явления». Он войдет в литературу как гений социальной фантастики. С этим можно не соглашаться, но и признание этого утверждения во многом зависит от того, насколько мы приблизились к восприятию и глубокому пониманию Ефремова, его энциклопедичности, уровню культуры, миропониманию, гуманизму. За этим стоит именно то, что нередко мешает нам хотя бы на миг заглянуть вперед, в будущее его глазами.
Член комиссии
по литературному и научному наследию
И. А. Ефремова,
доктор биологических наук
П. К. Чудинов
17.12.1989
