Е.А. Мызникова. «Идея совершенства в рассказе И. Ефремова "Катти Сарк"»

При обзоре всего творчества И. Ефремова обращает на себя внимание то, что морская тема, тема кораблестроительства и мореходства является если не одной из доминирующих, то, как минимум, лейтмотивной. Прежде всего это интерес к судам как средствам достижения дальних уголков Земли и постижению ее загадок («Встреча над Тускаророй», «Атолл Факаофо»), расширению мира и взгляда на мир («Путешествие Баурджеда», «Таис Афинская») и др. В рассказе «Катти Сарк» отразилось завершение этапа пространственного расширения мира. По сути, «Катти Сарк» и клиперы ей подобные — явления, естественным образом закрывшие страницу географических открытий (та же тема совершенства как крайней точки): «Покорение океанов — настоящее корабельное дело — началось примерно лет пятьсот назад. За эти полтыщи лет наш мир постепенно расширялся.<...>Клиперы предназначались для самых далёких рейсов и смело бежали по океану, не смущаясь никакими бурями» [1, с. 355]. Таким образом, в этой крайней точке, по мнению автора, сошлись две мысли: идея расширения мира натолкнулась на идею скорости, скорейшего достижения отдалённейших точек и перевоплотилась в собственную противоположность — идею сокращения мира, его достижимости. Доминирование пространства над временем в отдалённые времена сменяется доминантой времени над пространством. Вернее, размеренность прежних времён естественным образом разрушается скоростью. Сокращение времени достижения цели вместе с тем «сокращает» и пространство: «завоевание морей простым парусом» [1, с. 355] означает завоевание пространства, поскольку моря, как артерии, соединяют весь мир в единое целое.

По сути, клипер — это крайний предел «естественного» кораблестроения, за которым начинается эра «искусственных» средств преодоления пространства пароходов, теплоходов, электроходов и т. п. Переход такого рода должен быть естественным и безболезненным. Но рассказчик делает особый акцент на необычайной красоте клипера как наиболее совершенного выражения эпохи парусных судов — наиболее целесообразного и в форме, и в функции. Кроме того, он делает акцент на искусстве конструкции и, главное, искусстве управления — взаимодействия океана, человека и парусов. Клипер — это тот максимум, который смог сделать человек для скорости, зависящей от природных, естественных сил. Дальнейшая гонка за скоростью, по мнению И. Ефремова, выходит за пределы возможностей природы, удаляется от неё и, вместе с тем, отдаляет от природы и самого человека. При описании «Катти Сарк» И. Ефремов прибегает к широкому антонимическому ряду для выражения понятия «погода»: это сложное сочетание «жары и холода, ветра и штиля, дождей и сухих бурь, которое для сокращения именуется погодой и к которому на море добавляются волнение, течения и противотечения, приливы и отливы» [1, с. 379]. Как видно, «сокращение мира» приводит к языковым и смысловым сокращениям: «Резвость шерстяных клиперов с каждым годом всё более уступала работе машин, более стойкой и постоянной, меньше зависящей от капризов погоды» [1, с. 380].

В результате отдаления от природы человек замыкается сам в себе. Природа для него становится не средой обитания, а средством к достижению цели или же препятствием, которое нужно преодолеть любыми способами. Это является противоестественным, точно так же, как противоестественным считает И. Ефремов европейское христианство, тысячелетия убивавшее в человечестве наиболее выдающиеся свойства и всё дальше уводившее от совершенства, оставшегося в античности. Таким образом, по мнению И. Ефремова, есть граница, где естественное преодолевается. Возможно, по его мнению, это порочный путь, который может быть жизнеспособным сам по себе, то есть длиться во времени сколь угодно долго, но не иметь в себе потенциального развития на пути к совершенству. Таким образом, совершенствование парадоксальным образом не всегда приводит к совершенству.

И. Ефремов проводит любопытную параллель: «Когда-то морское парусное искусство именовалось бессмертным. Да и в самом деле — оно достигло высочайшего совершенства. Прошло примерно семьдесят лет — срок одной человеческой жизни, и вот лишь горсточка старых моряков ещё знает все тонкости этого мастерства» [1, с. 354]. Здесь бессмертие, свойственное античным богам, умирает за одну жизнь смертного человека (70 лет). Как видно, сжатие пространства влечёт за собой сжатие времени.

Парусник в данном случае выступает в роли медиума, соединяющего удалённые друг от друга места на земле. Он становится образом, в котором сочетаются необходимые Ефремову составляющие: строго научный опыт с романтикой мореплавания (эмоциональный аспект) и красотой (эстетический аспект). Кроме того, согласно представлениям Ефремова, «Катти Сарк» представляет собой совершенство, единство верха (парусов), низа (корпуса) и середины (мастерства команды). Здесь и начинается развитие темы человека в творчестве Ефремова, поскольку автором особо отмечено, что, главное — люди, которые, в зависимости от личностных качеств, способны или привести к рекорду скорости, или срубить мачты. Так и в истории сохранения парусника особую роль сыграл человеческий фактор — усилия всех заинтересованных людей.

Сама «Катти Сарк», в отличие от других клиперов и пароходов, занимает пограничное положение в пространстве, она скользит, словно по лезвию бритвы, и в этом ее совершенство. Рассказчик сравнивает «Катти Сарк» с клиперами — рекордсменами скорости — «Джемсом Бэйнсом» и «Молнией»: «Но что-то мешало Виллису признать "Молнию" и "Джемса Бэйнса" идеалами корабля.<...>Идеальный клипер, корабль-мечта, должен быть другим. Громадный плуг, вспарывающий океан под напором чудовищной парусности, — нет, в этом судне не было той чарующей легкости усилий, какой-то простоты движения, которое пленяет нас в быстрых лошадях, собаках или птицах» [1, с. 370—371]. И далее поясняется, что «всестороннее совершенство корабля» состоит в том, что клипер-мечта должен «легко нести свои паруса и скользить по волнам<...>нестись вместе со свитой пенных гребней, сливаясь с движением ветра» [1, с. 371]. Совершенство подчеркивается тем, что корабль несёт на себе неправдоподобную площадь парусов, заставляющую его почти отрываться от волн, то есть, по сути, изменять одной стихии в пользу другой. Иначе говоря, «Катти Сарк» не вполне корабль: он делит две стихии, находится в пограничном состоянии. Равновесное пограничное состояние и есть, согласно Ефремову, совершенство. Дело не вполне в скорости, и поэтому в конце он против кораблей, вспарывающих воду. В отличие от них «Катти Сарк» пляшет (!) на верхушках волн, не насилуя стихии, являющейся, условно говоря, основной средой обитания корабля.

Любопытно, что, с точки зрения пространственной организации, «Катти Сарк» после долгих путешествий и драматических случайностей оказывается в Гринвиче, через который проходит нулевой меридиан, разделяющий Земной шар на Западное и Восточное полушария¹. Так она становится общечеловеческим знаком совершенства.

Немаловажным моментом для понимания произведения является вопрос антропоморфизации в рассказе. Упрек в отсутствии «человеческой» составляющей в рассказах И. Ефремова является общим местом в большинстве рецензий о раннем творчестве. Между тем именно в рассказе «Катти Сарк», во многом построенном на приеме олицетворения, закладываются основы антропософских представлений, которые в полной мере реализуются затем в романах.

Грубое, на первый взгляд, сравнение пароходов с динозаврами, а «Катти Сарк» с человеком весьма органично для научно-художественной концепции Ефремова. Так, причиной вымирания динозавров, по его мнению, стало не падение метеоритов и не катаклизмы, в результате которых были бы уничтожены все теплокровные. Решающую роль сыграл закон психофизического равновесия, построенного на соответствии физиологических данных и психической активности. Согласно этому закону динозавры были обречены на вымирание по причине физиологической диспропорции — маленькой головы, венчающей громадное тело². В своих художественных произведениях Ефремов продолжит эту линию в развитии темы духовного и физического развития человека будущего, женской красоты и прочих вопросов, в основе которых лежит принцип соотношения и соответствия формы и содержания.

Как мы уже отмечали, в анализируемом рассказе динозаврам подобны пароходы и огромные парусники, «вспарывающие океан». Полной их противоположностью является любовно выписанная Ефремовым изящная, танцующая на волнах «Катти Сарк». Как известно, Ефремов уделял особое внимание вопросам женской красоты³, имел «мелкую страстишку» — собирание иллюстраций с красавицами, и даже слыл эротоманом. Для появления такого рода утверждений обычно становится романное творчество Ефремова, в то время как в рассказе «Катти Сарк» главным действующим лицом признан парусник. Этот факт видится нам бесспорным. Между тем, следует принять во внимание ряд существенных моментов, начиная с того, что в английском языке существительное ship (корабль) одушевлённое, женского рода, заменяется местоимением she (она), и заканчивая тем, что в основе как реальной, так и ефремовской истории «Катти Сарк» лежит шотландская легенда о ведьме Нэн, героине поэмы Р. Бёрнса «Тэм О'Шентер».

По мере развития действия «Катти Сарк» обрастает разнообразными характеристиками и превращается в очеловеченный образ. Его формирование начинается с поиска имени: «Имя, давайте имя клипера, на днях будем закладывать» [1, с. 368]. Нельзя не отметить, что в рассказе сделаны параллельные акценты на именах двух парусников «Катти Сарк» и «Фермопилы», которым Ефремов отводит роли соперников. Оба парусника в контексте рассказа представлены как самые быстроходные и изящные, что не вполне совпадает с реальной историей. Но очевидно, что имя «Фермопил» было необходимо Ефремову для создания смыслового контекста в рассказе. Не случайно, это имя сначала кажется персонажам «странным», а затем «дурацким» [1, с. 366]. Во-первых, имя «Катти Сарк»⁴ не менее странное, чем «Фермопилы», и в этом их схожесть. Во-вторых, особое значение имеет перевод и смысл названия — «теплые ворота». Фермопилы (Фермопильское ущелье) представляли собой узкий проход в Центральной Греции между горным отрогом Каллидром и южным болотистым побережьем Малийского залива. Своё название оно получило благодаря горячим серным источникам, бьющим в самых узких местах («воротах»), перекрыв которые можно было закрыть проход в Центральную Грецию [2, с. 603].

Узкий проход, единственно возможный путь в данном случае соотносится с ефремовской идеей пути по лезвию бритвы на пути к совершенству. Кроме того, известнейшее сражение греческой античности, произошедшее в Фермопильском ущелье, также становится знаковым в контексте рассказа, поскольку является примером силы, заключённой не в количестве, а в качестве воинов, наделённых верой и присутствием духа, а также стратегическом таланте полководца. Несмотря на то, что в битве при Фермопилах победу одержали персы, их победа была достигнута через предательство, в обход, точно так же, как в рассказе Ефремова пароходы и другие парусники ставят рекорды скорости вопреки природе.

Главным способом очеловечивания «Катти Сарк» становится наделение ее чертами ведьмы Нэн Короткой Рубашки. Сравним их в форме таблицы. «Катти Сарк» — это и ведьма-мечта, и волшебница. Ведьма, которая божественно совершенна. Через наделение парусника антропоморфными чертами Ефремов приближает его к человеку как к самому совершенному созданию природы. Иначе: всё лучшее (совершенное), сделанное человеком, напоминает самого человека.

Нэн	«Катти Сарк»
«юная женщина неслась в беге-полёте над вереском и кочками шотландских болот» [1, с. 371]	«Огромные мачты высоко встали над морем. Поддерживаемые надменно выпяченными парусами, они, казалось, несли клипер по воздуху, приподняв его над волнами, в которых тяжело переваливался пароход» [1, с. 381]
«Её обнажённая левая рука была поднята вверх и изогнута, словно лебединая шея, а правая легко отведена в сторону» [1, с. 371]	«Клипер гордой беспомощной птицей летел по волнам, распустив все свои белые крылья» [1, с. 391]. Клипер «возникал белокрылым лебедем среди моря» [1, с. 380]
«Тонкая рубашка<...>открывала во всю длину сильные стройные ноги» [1, с. 371]	«Быстроногая ведьма, выходя одновременно с другими судами, опережала их на целые недели» [1, с. 380]
«в круглом лице и изгибе широких бёдер художник сумел отразить ненавязчивую порочность» [1, с. 371]	«чудесная слаженность всех пропорций корпуса, рангоута и парусов, заставлявшая восхищаться даже неопытных пассажиров» [1, с. 378]

Сравнение «Катти Сарк» с другими парусниками высвечивает ее особенности. Ефремов называет имена всех клиперов, при этом тонущий пароход, пассажиров которого спасает «Катти Сарк», не назван: это «судно», «высокая башня, ржаво-красная, черно-белая», «большой пароход», «гибнущий великан» [1, с. 387], а люди, находящиеся на борту парохода, похожи на «скопище черных мух» [1, с. 387].

Обратим внимание также на то, что четырежды переименованный клипер Ефремов продолжает называть именем «Катти Сарк», поскольку имя в данном случае соотносится с сутью. В нем закодирован значимый для Ефремова принцип гармоничного сочетания формы и содержания:

форма: существительное «clipper (клипер)» образовано от глагола «to clip» — обрезать. Клиперы иначе называют «стригунами», что связано с «режущими воду» обводами корпуса;

содержание: прилагательное «cutty», часть имени парусника и прототипа, образовано от глагола «to cut» — отрезать.

Таким образом, «Катти» уподоблена стихиям, которым принадлежит — вспоротому другими клиперами океану и распоротому стихией небу: «словно гигантский нож распорол толстое облачное одеяло от края до края горизонта» [1, с. 378].

Заметим, что в понимании взаимоотношений содержания и формы И. Ефремов в этом рассказе делает важный шаг — он изображает совершенство как явление, способное к возрождению. Четырежды переименованная, «грязная, гнусно раскрашенная баркентина» [1, с. 360], в которую превратили «Катти Сарк», по-прежнему сохраняет свою сущность. Художественно значимым для понимания этой идеи становится следующий фрагмент: «Сильнейший западный шторм разразился на следующую ночь. Солнце не показывалось четыре дня, ураганный ветер перемешивал солёную водяную пыль с потоками проливного дождя. В гавани стоял лязг якорных цепей, визг трущегося железа и деревянных брусьев, скрип рангоутов бесчисленных рыбацких судов» [1, с. 359]. И далее: «Разве вы не слыхали, что сегодня к нам в порт пришла "Катти Сарк"?» [1, с. 360].

Итак, Иван Ефремов развивает в «Катти Сарк» идею совершенства, являющуюся результатом эволюции как растянутой во времени последовательности действий, сопряжённых с пробами, ошибками и положительными результатами. Совершенство и красота как ее частное проявление основаны на принципах целесообразности. При этом не всякая эволюция может увенчаться совершенством, поскольку совершенство, по Ефремову, предполагает совокупность условий. В случае, если они соблюдены, начинают проявляться сначала абстрактные признаки совершенства, а затем и вполне конкретные. К абстрактным можно отнести сбалансированное единство формы и содержания и взаимодействие совершенного объекта или субъекта со средой и разумом, к конкретным — единство человека и природы.

Эталоном природного совершенства, по Ефремову, является человек, и поэтому объект совершенства должен иметь антропоморфные черты. Наконец, совершенство привязано к эволюции и поэтому имеет корни в смертном, но при этом тяготеет к вечности. Это противоречие Ефремов урегулирует способностью совершенства к возрождению.

Литература

1. Ефремов И. Сердце змеи: сборник рассказов. — М.: Детская литература, 1970. — 576 с.

2. Словарь античности / Сост. Й. Ирмшер, Р. Йоне. — М.: Прогресс, 1993. — 704 с.

3. Шнейдер И.Г. Операция парус (наследники «Катти Сарк»). — Л.: Судостроение, 1977. — 128 с.

Примечания

1. Позже, в романе «Лезвие бритвы», такое же пограничное положение между Западом и Востоком у И. Ефремова займёт Россия.

2. См. об этом И. Ефремов «Тайны прошлого в глубинах времён» (1964).

3. Главными героями романов И. Ефремова (капитанами корабля в футурологических романах) являются женщины: Веда Конг, Низа Крит и др. («Туманность Андромеды»), Фай Родис («Час Быка»), Сима, Тиллоттама и др. («Лезвие бритвы»), Таис «Таис Афинская».

4. Капитан «Крузенштерна» И.Г. Шнейдер о паруснике «Катти Сарк»: «Что говорить, странное название! В те годы суда носили звучные, внушительные названия<...>По обе стороны Атлантики судовладельцы состязались в выборе высокопарных имён. Ведь и бывалым морякам, и пассажирам, собирающимся со всей семьёй куда-нибудь за океан, больше приходились по душе корабли с "надёжными" названиями, подобными "Королеве колонии" или "Колеснице славы". Среди такой коллекции "Короткая сорочка" выглядела нелепо, но, тем не менее, моряки и торговцы неожиданно быстро привыкли к странному названию, очевидно и потому, что его легко произносить» [3, с. 17].