В. Дмитревский. «Почтовый ящик Ивана Ефремова»
«Аврора». 1969. № 1. С. 63—69.
Почтовый ящик меня гипнотизировал. Он был огромен. В пять-шесть раз больше обычного, предназначенного для газет, журналов и пусть даже изрядного количества писем. В ящике Ивана Антоновича Ефремова легко можно утопить корреспонденцию целого учреждения. Признаюсь, зная пристрастие моего друга ко всему массивному, устойчивому и прочному, я поначалу относил чудовищные габариты ящика к этой его безобидной страстишке. Но когда жена писателя Таисия Иосифовна при мне трижды в день выгружала из ящика ворохи, да нет — целые охапки читательских писем, я понял, что это фанерное сооружение возле входной двери — предмет первой необходимости, а вовсе не признак чудачества его владельца.
Всякий раз, когда новый роман Ефремова появляется на страницах журнала, а затем, уже отдельным изданием, на полках книжных магазинов и библиотек, на автора обрушивается лавина писем, тысячи писем из всех уголков нашей страны. Так было и после выхода «Туманности Андромеды», и после появления романа «Лезвие бритвы». Так происходит и сейчас, когда журналы «Молодая гвардия» и «Техника молодежи» опубликовали новый роман Ефремова «Час быка»1.
Завидное постоянство и прочность прямой связи писателя с массовой аудиторией! Корреспонденты — всех возрастов и самых различных профессий: известные ученые и рабочие-изобретатели; студенты физико-математических факультетов, пытающиеся перевести все сложнейшие процессы бытия на язык формул и уравнений, и молодые романтики, в поисках «смысла жизни» устремившиеся и в холодный белый мир Антарктиды, и в далекую якутскую тундру, и в каменное царство Памира; школьники, твердо вознамерившиеся осуществить полет «Лебедя» к зеленому солнцу, и странные бородатые чудаки, принявшие на вооружение систему хатха-йоги и, пожалуй, верящие в реальность Шангрила — общины «совершенных духом» в Гималаях...
Кто только не обращается к Ефремову со своими сомнениями, переживаниями, личными драмами, просьбами подсказать жизненный путь, выбор профессии, ответить на вечные «проклятые вопросы»...
— Ох, тяжеленько приходилось Дельфийскому оракулу, — с усмешкой сказал как-то Иван Антонович, проглядывая густо исписанные тетрадочные страницы очередного письма. — По себе чувствую. Вот десятка два вопросов и один «проще» другого; зачем жить, ежели «обратно все помрем»; может ли человек достичь духовного совершенства и как за это взяться, чтобы «побыстрее получилось»; «разве абсолютная красота не равна абстракции», ну и все в таком же роде. А ответить надо!
И Ефремов отвечает. На каждое письмо, если, конечно, находит в нем хоть каплю искренности или призыв о помощи. Отвечает. И вдруг... корреспондент звонит в дверь квартиры № 40. Приехал черт знает из какой дали, чтобы встретиться лично с человеком, которого избрал властителем своих дум. Сидит, краснеет, волнуется, а потом обращается с самой неожиданной просьбой: пометите, Иван Антонович, устроиться работать на космодром. Кем угодно! Хоть чернорабочим. Или: направьте, ради бога, в экспедицию искать кости динозавров. Образование у меня высшее, но только филологическое.
Ефремов — ученый и писатель, а не управление кадров романтических профессий. Но он тут же протягивает руку молодому искателю и пишет письмо друзьям и вовсе незнакомым людям: очень прошу помочь. Стоящий юноша и, кажется, настоящий романтик.
Пусть шире, как можно шире станет размах крыльев романтики над поколением молодых!
Теперь сделаю отступление и ненадолго уведу вас с небольшой улицы, выходящей на Ленинский проспект Москвы, на бульвар Монпарнас в Париже, когда световые рекламы его прославленных кафе — «Купола», «Селекта», «Ротонды» — словно размазаны туманным и влажным вечером марта. С полчаса назад к моему столику подсел Иисус Христос № 3. Конечно, алая куртка из плотной шерстяной материи, ослепительный шарф—луч солнца, обмотавшийся вокруг худой и длинной шеи, и фиалковой расцветки бархатные штаны не вполне соответствуют стандартной униформе проповедника из Назарета. Но лицо — продолговатое и бледное в обрамлении светло-каштановых волнистых локонов до плеч, с жиденькой, чуть раздвоенной бороденкой будто списано со знаменитой картины Иванова. Те первые два Иисуса, тоже узколицые, длинноволосые и бородатые, растворившиеся среди оживших портретов Верлена, Мопассана и Дюма, показались мне поделками более топорной работы. А мой собеседник ну просто прелесть как хорош! К тому же он, как и подобает Иисусу Христу — философ по образованию. Точнее, еще не философ, но старается им стать, одолевая третий курс теолого-философского факультета Сорбонны.
Поначалу он весьма агрессивен и категоричен. Простирая вперед узкую ладонь, не очень, правда, отмытую, он пророчествует о грядущей революции. Даже не прикладывая свое бледное ухо к земле, он явственно слышит ее грозные поступательные шаги. Вновь бурлит Латинский квартал. Ультралевые, так называемые «гошисты», саботируют выборы в органы студенческого самоуправления. На рекламных щитах, украшающих все станции метро, они ведут ожесточенную пропагандистскую кампанию. Под старательно изображенными кругами сыров «бри», «альпийского», «камамбера», под сверкающими гранями флаконов с волшебными запахами «Герлен» и «Кристиан Диор» и через нейлоновое, нежнейшего колера тонкое дессу — размашисто пишут фламастером: «Нет — выборам в органы самоуправления», «Нет — генералу де Голлю», «Нет — Вальдеку Роше»...
— А кому же — да? — спросил я своего длиннокудрого собеседника,
— Свободе духа, — сказал он убежденно. — Коллективу единомышленников. — И потом отчеканил видимо заранее составленную и отрепетированную фразу: — Без интеллектуального пресса отдельной, пусть даже гениальной, личности, предопределяющей поведение многих,
— Так, — сказал я, пытаясь за волосатым забралом угадать возраст юного прорицателя. Было ему лет двадцать, от силы двадцать два. — Какую же революцию вы ждете? Социалистическую?
Он пренебрежительно тряхнул волосами.
— Она устарела. Революция духа! Это грядет (он так и выразился: cela approche).
А дальше... дальше я битый час допытывался у Иисуса № 3, какой представляется ему эта самая «революция духа» и каким лично ему хотелось бы видеть то самое послереволюционное общественное устройство Франции, во имя которого он так энергично оббивает кулаки о полированную поверхность столика. Ведь были же, черт возьми, и у того самого первого Иисуса некие обращенные к человечеству конструктивные предложения по части устройства будущего!
Но, можете мне поверить, в наивном лепете юноши в кроваво-красной куртке нельзя было обнаружить даже микрозерна, пусть вздорной, пусть утопической, но в представлении его позитивной утверждающей идеи. Только противоестественный салат из обрывков идей Руссо, Бакунина, Сартра и «самого, самого красного солнышка»... Он выкрикивал их словно под действием доброй дозы марихуаны и, теряя присущий парижанам такт, размахивал руками перед самым моим носом. А глаза, между прочим, были у него хорошие: большие, цвета каленого ореха, и в глубине их бился мучительный вопрос...
Вы вправе спросить меня: какова же внутренняя связь между только что описанной сценкой в «Куполе» и социально-фантастическими романами Ивана Ефремова?
Дело в том, что в нашем большом разноязыком и плохо устроенном мире день за днем и год за годом, самыми различными способами вспахивается настоящее для того, чтобы бросить в него зерна завтрашнего дня. Молодежи присуще желание обгонять события, ощущать себя сеятелями нового. Молодежь нетерпелива, непримирима и требовательна Компромиссы воспринимаются ею как прямое предательство. Капиталистический мир не знал, пожалуй, такого открытого и длительного бунта интеллектуальной молодежи, который клокочет в наши дни. Перманентные студенческие волнения во Франции, США, ФРГ и других странах — протест юности против конформизма и потребительских идеалов современного буржуазного общества. Я вспоминаю одну из надписей в парижском метро под рекламой тончайших закусок из даров Средиземного моря. Кто-то вывел жирными черными буквами: «Жри и подыхай!» Эта надпись как желчный плевок, как оранжевая кофта футуриста, как грязные лохмотья хиппи — вызов обществу. Ну, а чего же хочешь ты, юный высоколобый интеллектуал, в силу своего невежества считающий, что доктрины социализма, учение Маркса и Ленина устарели? Каков же твой положительный идеал, мальчик из Сорбонны, в своих запросах поднявшийся выше желания обладать спортивной машиной марки «Ягуар»?!
Мальчик пожимает плечами и бормочет «Разрушить, сначала надо разрушить... Все, все к чертям собачьим!»
Нет, это не наш путь!
А если так: «Ни малейшей тревоги о будущем, кроме естественной заботы о порученном деле, кроме желания стать лучше, смелее, сильнее, успеть сделать как можно больше на общую пользу. Гордая радость помогать, помогать без конца всем и каждому, некогда возможная только для сказочных калифов арабских преданий, совсем забытая в ЭРМ, а теперь доступная каждому. Привычка опираться на такую же всеобщую поддержку и внимание. Возможность обратиться к любому человеку мира, которую сдерживала только сильно развитая деликатность, говорить с кем угодно, просить любой помощи. Чувствовать вокруг себя добрую направленность мыслей и чувств, знать об изощренной проницательности и насквозь видящем взаимопонимании людей. Мирные скитания в периоды отдыха по бесконечно разнообразной Земле и всюду желание поделиться всем с тобой: радостью, знанием, искусством, силой...»
Так представляет себе Иван Ефремов высшие духовные ценности, обладателем которых станет каждый, живущий в том мире, который мы с невероятным трудом и в непрерывной борьбе строим уже... нет, всего только немногим более пятидесяти лет. В мире, который будет называться коммунистическим.
Что же это: декларация или «голубая мечта» писателя-фантаста? Нет, прежде всего это плод многолетних раздумий Ефремова о грядущем, глубокого анализа общественных процессов, происходящих на нашей планете, диалектического рассмотрения тех предпосылок, которые укладываются как мостки от настоящего к будущему.
За последние двенадцать лет Ефремов создал трилогию о мыслимом и желаемом будущем человечества. Графически я изобразил бы ее в виде равнобедренного треугольника. Вершина его — «Туманность Андромеды» — всепланетное общественное устройство, приближающееся в своем непрестанном развитии к совершенству.
Одна из сторон треугольника — «Лезвие бритвы». И хотя роман этот не отдален от нас тысячелетием, как первый, и события в нем легко укладываются в наши сегодняшние представления, он — один из двух главнейших путей к вершине. В «Лезвии бритвы» писатель стремится показать те почти неисчерпаемые потенциальные возможности, которые несет в себе homo sapiens: мозг — гигантское вместилище информации; высочайший эмоциональный порыв; воля, которая может стать могучим и послушным слугою желаний; тренированное, неутомимое и сильное тело... Все, чем обладает каждый из нас и чем он все еще так неполно и так неумело пользуется. Роман ставит совершенно конкретные задачи перед каждым человеком, задачи, решать которые можно и должно не завтра, а уже сегодня!
И вот — вторая сторона треугольника — новый роман «Час быка». Пусть действие в нем относится к будущему еще более далекому, нежели то, которое открылось нам в «Туманности Андромеды», роман тем не менее намечает второй главнейший путь к вершине — конструирование всего общества, всех его институтов.
На примере жителей далекой гипотетической планеты Торманс, волей случая ставшей колыбелью еще одной цивилизации землян (основателями ее стали беглецы Земли, не принявшие всепланетного коммунизма), и не только повторивших, но и усугубивших трагические ошибки человечества в процессе своего исторического развития, Ефремов фокусирует наше внимание на том, что предстояло и еще предстоит преодолеть людям. Здесь и кровопролитные войны, затеянные владыками «головного» и «хвостового» полушарий, и «демографический взрыв», приведший к катастрофическому оскудению природных богатств планеты, и чудовищный способ борьбы с перенаселением — культ «Нежной Смерти», оправданный специально разработанным философским учением и превращенный в массовое действо, напоминающее то ли радения хлыстов, то ли акции хунвейбинов. Здесь, наконец, олигархическая верхушка, глубоко презирающая свой народ, умело играющая на антагонизме двух классов «кжи» (коротко живущие) и «джи» (долго живущие) и управляющая планетой с помощью высокооплачиваемых сановников — «змееносцев», не думающих и не рассуждающих охранников и свирепых палачей.
Торманс все плотнее сжимают неумолимые тиски инфернальности, отнимая от его обитателей надежду на приход нового солнечного дня. По первоначальному замыслу писателя роман должен был называться «Долгая заря», что означало безмерно затянувшийся путь тормансиан из царства необходимости в царство свободы. Позднее Ефремов избрал другое название, показавшееся ему более точным. Час быка по старинному восточному преданию — это сумрачный предрассветный час, в который случается все самое плохое и страшное, час торжества «духов зла».
Именно в зловещий час быка планеты Торманс прибывают на нее представители Коммунистической Земли не только для того, чтобы изучить и понять характер уродливого исторического процесса тор-мансианской цивилизации, но и помочь угнетенным, обманутым, бесконечно страдающим обитателям далекой планеты. Земляне активно вмешиваются в ход исторического процесса именно потому, что он выпадает из правила, потому что он уродлив. «Что же такое ступени к социализму и коммунизму как не вмешательство знания в организацию человеческих отношений?» — устами одного из своих героев вопрошает писатель. И раскрывая перспективу — бесконечную чреду картин поистине прекрасной жизни на Земле во всех сферах гармонического взаимоотношения человека и природы, человека и общества, человека и человека, Ефремов на тормансианской действительности показывает, как труден, невообразимо сложен, противоречив и тернист путь к великой и благородной цели.
Роман оптимистичен, ибо проникнут верой в человека, который может все, верой в естественность доброго начала в нем, верой в могущество коллективного разума всего человечества, которое в конечном счете найдет в себе силы, чтобы пережить час быка.
«Час быка» — роман многоплановый, насыщенный философскими размышлениями писателя, относящимися ко всем сферам жизни общества в его бесконечном поступательном движении к гармонии и совершенству.
Подробный критический разбор нового произведения Ефремова не мог бы уложиться в рамки моей заметки. Да и кроме того, я преследовал иную задачу. Мне хотелось проследить те незримые нити, которые так прочно связывают писательскую судьбу Ивана Антоновича с мечтами и устремлениями нашей молодежи. Она, как и молодежь любой другой страны, нетерпелива, не склонна к созерцанию, не приемлет компромиссов. Она хочет сеять зерна будущего и тут же, немедленно, видеть его ростки вокруг себя и в себе. Романы Ефремова будят мысль и призывают к действию. Они помогают строителям будущего — нашей молодежи — уже сегодня идти дальше к всестороннему совершенству коммунистического завтра.
Вот потому-то огромный почтовый ящик у дверей квартиры № 40 всякий день наполняется письмами юных романтиков нашей страны.
Примечания
1. «Молодая гвардия», 1969 г. №№ 1—4, «Техника молодежи». 1968 г. №№ 10—12. 1969 г., №№ 1—5.
На правах рекламы:
• Городской сайт khustinfo.com - узнай последние новости Хуста и Закарпатья в удобном формате.
