А. Горловский. «Самое прекрасное в жизни...»
«Литературная Россия». — 20.06.1969. — № 25 (337). — С. 16.
Молодая гвардия. И. Ефремов. «Час Быка». Научно-фантастический роман. № 1—4. 1969.
Опять уходят ефремовские звездолеты через неведомое нуль-пространство, чтобы на странной планете Торманс встретиться с... людьми, предки которых покинули Землю в те времена, когда ей грозила истребительная атомная война. В образе жизни фантастической планеты читатель без труда разглядит черты современного уклада иных совершенно реальных государств.
Впрочем, автор и не собирался маскировать это сходство. «Чтобы построить модель подобного государства, я продолжил в будущее те тенденции гангстерского фашиствующего монополизма, какие зарождаются сейчас в Америке и в некоторых других странах», — так пишет он в предисловии. И, чтобы у читателя не осталось никаких сомнений, о ком идет речь, он придает тормансианскому быту те черты суматошливого XX века, которые каждый день встают перед нами с третьих и четвертых полос газет, в телевизионных, кино- и радионовостях. Судите сами:
«На Тормансе совершенно не заботились о ликвидации шума. Повозки ревели и трещали своими двигателями, небо дрожало от шума летательных аппаратов. Тормансиане разговаривали и громко кричали, совершенно не стесняясь окружающих. Тысячи маленьких радиоаппаратов вливались в общий рев нестройной смесью музыки, пения или просто громкой и неприятно модулированной речи...». «А вообще-то уважение друг к другу как будто отсутствовало. Бесцеремонная толкотня на улице, неумение уступать дорогу или помочь споткнувшемуся путнику изумляли звездолетчиков...»
«Мы столкнулись с обществом своеобразным, — говорит социолог-лингвист Чеди Даан. — Пока неясно, явилось ли оно дальнейшим развитием монополистического государственного капитализма или же муравьиного лжесоциализма. Как вы знаете, обе эти формы смыкались в нашей земной истории подобным установлением олигархических диктатур».
Шаг за шагом исследует И. Ефремов это странное и вместе с тем хорошо знакомое нам общество и каждый раз приводит читателя к неумолимому выводу: такая система не в состоянии обеспечить ни человеческого развития, ни счастья ни одному из своих членов, на какой бы ступени общественной лестницы он ни стоял. Показателен в этом отношении выписанный резкими и точными штрихами образ владыки Торманса — всесильного Чойо Чагаса. Умный и решительный, обладающий незаурядной, хорошо тренированной волей, он является фигурой не только зловещей, но и трагической, ибо лишен нормальных человеческих отношений. Так возникает комплекс неполноценности, рождающий жестокость и закономерно, что первой жертвой его становится он сам:
«Он чувствовал ту безнадежную пустоту вокруг себя, которая неизбежно образуется, когда из окружения устраняют или отстраняют порядочных людей, всегда несогласных с несправедливостью. Неумолимо идет процесс замены их ничтожествами и невеждами, готовыми восхвалять любые поступки владыки... Друзей нет, душевной опоры ни в ком, все чаще подступает страх перед возможным заговором... Чойо Чагас ненавидел свое окружение, но не мог найти выхода из тупика...»
Вряд ли есть необходимость комментировать эту цитату, аналогии которой не только в памяти, но и на глазах у всех. Да и сам писатель неоднократно напомнит о клике, захватившей власть в Китае, о страшном преступнике Гитлере.
Но если задачей автора было изображение отрицательных явлений современности, против которых ведем мы сейчас борьбу, то стоило ли выдумывать для этого неведомую планету, непостижимое пространство Шакти и фантастические Звездолеты Прямого Пламени?
Стоило. Потому что черты современной жизни Земли предстают в новом романе Ефремова увиденными глазами наших потомков, людей пятого тысячелетия, унаследовавших и развивших наши идеалы. Фантастика издавна была способом отстранения, благодаря которому отчетливее выступали тенденции развития современности. Так и в новом ефремовском романе, продолжившем его знаменитые книги «Туманность Андромеды» и «Сердце Змеи», мы смотрим сами на себя глазами того будущего, во имя которого «думаем, дышим, боремся и живем».
В авторском предисловии сказано, что «Час Быка» — это прежде всего утопия, ответ на так называемые романы-предостережения, распространившиеся в последнее время. И все-таки «Час Быка» меньше всего похож на утопию. Дело в том, что и положительные герои романа не напоминают героев обычных утопий, почти ничем не отличаются от наших современников. И в их словах, поступках, морали мы без труда угадываем наши принципы, нашу действительность, нашу мораль. Вот как формулирует ее одна из главных героинь романа Фай Родис:
«Самое прекрасное в жизни — помогать людям, и особенно, когда имеешь для этого власть, силу, возможности. Может ли быть радость выше этой?»
Эта мысль будет повторена в романе вновь и вновь:
«Нет выше радости для человека, чем помогать и отдавать».
Эта мораль — не экстраполяция в будущее, которое только еще грезится человечеству. Миллионы единомышленников-коммунистов жили и живут сегодня по законам этого высшего человеческого счастья, преображая жизнь современной Земли. Эта неразрывная связь с современностью, деятельной и беспокойной, придает роману И. Ефремова тот отпечаток, который меньше всего связывается в нашем сознании со словом «утопия».
Интересы человека и человечности составляют основы нравственной жизни героев романа-утопии. Когда трое землян оказываются перед беснующейся толпой тормансиан, в глазах которых не просвечивает ни проблеска мысли, им и в голову не приходит, что они могут воспользоваться страшным оружием. «Не избивать же их лазерным лучом, спасая наши драгоценные жизни!» — восклицает Тор Лик. И когда владыка Торманса пытается спровоцировать землян на убийство толпы, грозящей им гибелью, предводительница землян отвечает ему с достоинством: «Я не могу отдать такого безнравственного приказа».
Высшее счастье ефремовских героев — не в личных удовольствиях, а в том, чтобы помогать другим, в совершенствовании и развитии красоты. Эта концепция эстетического как одного из самых главных стимулов человеческого развития для Ефремова не нова. Она последовательно повторяется почти во всех книгах писателя. Эстетическое оказывается одновременно и этической категорией. Сила красоты прежде всего в ее бескорыстности, неутилитарности.
Размышляя о путях построения коммунистического общества, писатель все время настойчиво подчеркивает, что вовсе не безразлично, какими путями и методами будет достигаться эта цель, ибо и сами методы содержательны и влияют на конечный результат.
Целостность положительной концепции, опирающейся на коммунистическую мораль, верное, марксистское понимание исторических законов развития и того значения, которое имеет для человека его биологическая основа, помогли И. Ефремову создать удивительно цельную по своей концептуальности трилогию, посвященную коммунистическому обществу.
В произведениях Ефремова коммунистическое общество перестало быть бесплотным словом-понятием, абстрактным раем — оно наполнилось движением, страстями, борьбой. Не потребители, а созидатели, увлеченные романтики, исследователи, глубоко и чисто воспринимающие красоту мира, созидающие эту красоту и больше всего ценящие истинно человеческие чувства, — такими предстают ефремовские герои — продолженные в будущее наши героические современники. И в этом колоссальное воспитательное значение романов И. Ефремова для молодежи‚ которая видит, какие истинно человеческие возможности раскрываются перед каждым в коммунизме.
Показывая сегодняшний день через призму будущего, писатель заставляет размышлять, отчетливее видя в современности истинно человеческое и то наносное, что мешает ему. Роман пробуждает гордость за человека с его героическими возможностями, возбуждает гордость за коммунистов, которые сумели разглядеть единственно возможный путь человеческого развития — коммунизм.
К сожалению, то, что Маяковский называл «сырыми фразами публициста», загроможденность специальными терминами и частые повторения мешают местами истинно художественному восприятию романа. Эта сторона произведения, наверное, потребует от писателя еще немалой работы, когда «Час Быка» будет готовиться для отдельного издания.
Что же касается определения жанра, то, очевидно, несмотря на все черты философской утопии, новое произведение И. Ефремова вобрало в себя и черты романа-предостережения, приобретя от этого особую остроту и действенность. Как видно, сегодняшнее состояние мира не может вызывать только безоблачные мечтания о Будущем, и два мира, столкнувшиеся в романе «Час Быка», отразили эти две противоположные ипостаси нашей современности, подошедшей вплотную к решающим рубежам.
