Глава пятая. Фауна станицы Беломечетской (анхитериевая фауна)

  ...Конь есть водяной чёрн, подобием коню, зубы имать велики, един зуб весит тринадцать литр. Вепрелон видом подобен льву, а ногти, и хвост, и зубы, что у кабана дикого.

«Азбуковник» (Сказания русского народа. Собрание И. Сахарова, 1849)

Станица Беломечетская стоит на правом берегу р. Кубани, глубоко врезавшейся в толщу песков, песчаников и глин прибрежно-морского происхождения; их возраст — средний миоцен, так называемый чокрак (название дано по озеру Чокрак на Керченском полуострове Н.И. Андрусовым (1884), где им была выделена эта свита с характерной для нее морской фауной).

В осыпи правого берега Кубани около Беломечетскои летом 1926 г. геолог А.В. Данов нашел несколько зубов мастодонта и обломки костей. В 1927 году по совету А.А. Борисяка здесь были сделаны раскопки бывшим геологическим комитетом, ныне ВСЕГЕИ (Всесоюзный геологический научно-исследовательский институт в Ленинграде). Раскопки дали очень интересный материал: впервые у нас была обнаружена среднемиоценовая фауна наземных млекопитающих (копытные, хищники и др.), носящая название «анхитериевой»; ее характерный член — анхитерий Anchitherium aurelianense Cuvier — небольшая трехпалая лошадка с еще брахиодонтными (низкими) коренными зубами.

Позднее раскопки в Беломечетской вели Палеонтологический институт АН СССР и неоднократно Институт палеобиологии Академии наук Грузинской ССР. Небольшие сборы сделаны мною в 1936 г. Находки этой же фауны были и около хутора Яман Джалга, на восток от Беломечетской, и около станицы Отрадная того же района. (Стратиграфическое положение и условия залегания фауны анхитерия на Северном Кавказе дал Л.К. Габуния в 1960 г.)

В Беломечетской, на месте, носящем с давних времен военное название «Пикет», в обрыве правого берега Кубани видны два костеносных горизонта.

Верхний небольшой, непосредственно переходящий в почву, сложен зеленовато-бурыми песками и песчаниками общей мощностью до 1 м. В этом случае встречены вместе и раковины морских моллюсков, и кости млекопитающих.

Нижний отделен от верхнего прочным песчаником около 5—6 м вертикальной мощности и сложен чередующимися слоями песчаников и глин около 7 м по вертикали, частью без видимых органических остатков, частью — с многочисленными раковинами тех же морских моллюсков, что и в верхнем костеносном слое. Остатки млекопитающих этого горизонта залегают главным образом в его средней части, в слое толщиною около 1 м. (Далее вниз выступает лишенный видимых органических остатков песчаник с косой слоистостью (около 1 м); его подстилает богатый моллюсками рыхлый песчаник около 0,5 м.)

В обоих костеносных пластах кости млекопитающих, позвонки рыб и раковины морских моллюсков залегают вместе. Таким образом, в Беломечетском местонахождении несомненны: 1) морское, хотя и прибрежное происхождение всей толщи и 2) приуроченность млекопитающих к двум горизонтам. Однако принадлежность всех слоев в разрезах и у «Пикета», и у Яман-Джалга к чокраку, по последним данным Л.К. Габуния (1960), не вызывает сомнений. Поэтому мы будем рассматривать всех ископаемых млекопитающих Беломечетской как единую фауну.

Как и во всех неогеновых фаунах, в Беломечетской имеются копытные, хищники и др. То, что пока найдено, очень неполно отражает животный мир территории нынешнего Северного Кавказа в среднем миоцене. Тем не менее найденное заслуживает внимания потому, что это первая у нас находка анхитериевой фауны, а также потому, что некоторые новые ископаемые млекопитающие очень своеобразны. Начнем с самых крупных — хоботных. К ним в Беломечетской относится описанный А.А. Борисяком (1928, 1929) очень странный на первый взгляд мастодонт — платибелодон (Platybelodon danovi Borissiak), что в переводе с греческого означает «плоскокопьё-зуб» — имелось в виду строение бивней-резцов животного (рис. 14).

Для платибелодона характерны плоская форма переднего конца черепа и совсем слабое развитие верхних бивней, а в нижней челюсти — странного вида необычайно длинный «совкообразный» симфиз; нижние бивни (резцы) в виде лопат. В целом симфизный отдел нижней челюсти свисает вниз, т.е. расположен под острым углом к линии коренных зубов, а не «продолжает» эту линию по прямой. Но передний отдел симфиза с торчащими из него бивнями загнут вверх, что хорошо видно сбоку. При этом бивни не только плоские, но и желобообразно вогнуты сверху. В итоге передний отдел симфиза образует своего рода большую «ложку». В задней узкой части симфиза бивни имеют эллиптическое поперечное сечение, длинная ось которого вертикальна; это строение зуба существенно для сопротивления излому при нагрузке сверху на лопатовидные передние концы бивней. Характерны еще отсутствие эмалевого слоя на верхних поверхностях бивней, значительная толщина эмали на коренных зубах и более быстрое стирание передней части коронки коренного зуба, чем задней. Все эти особенности строения после сравнения платибелодона с другими мастодонтами привели А.А. Борисяка (1928) к следующим выводам.

Платибелодон, как и некоторые другие мастодонты, — потомок древних, палеогеновых мастодонтов типа «фиомии» (Phiomia, олигоцен Африки), у которых верхние бивни могли служить орудием защиты и нападения, а в добывании пищи мускулистой верхней губой помогал длинный, широкий, с плоскими бивнями симфиз нижней челюсти, «ростр». Настоящего хобота у «фиомии» еще не было, на это указывает строение переднего конца черепа. У некоторых последующих «длинноростровых» мастодонтов (в миоцене) два нижних бивня образуют плотно сложенными вершинами сильное долотообразное орудие для разрыхления земли. Еще позднее (в плиоцене) у этой «лесостепной» линии мастодонтов увеличившиеся в размерах верхние бивни превратились в мощное оружие, но одновременно служили, как и у современных слонов, для пригибания веток и вскапывания земли. В то же время хобот, развившийся из верхней губы и конца носа, превратился в очень совершенный хватательный орган, «снял» с нижних бивней функцию добывания пищи. Другая линия потомков «фиомии» привела, наоборот, к уменьшению верхних бивней и одновременно к развитию своеобразного «черпака» на переднем конце нижней челюсти в области симфиза путем расширения и уплощения нижних бивней, т.е. к мастодонтам типа платибелодона. Длинный, но тонкий ложкообразный «ростр» нижней челюсти у платибелодона с загнутым вверх передним концом в лучшем случае годился лишь для совершенно мягкого илистого грунта озер, прибрежных топей и болот. Нижние бивни платибелодона, вероятно, едва выдавались наружу из челюсти; платибелодон, не имея хобота (как и его предки), захватывал пищу, прижимая ее мускулистой верхней губой к переднему расширенному концу нижней челюсти. Нижние бивни снашивались при этом с верхней стороны, где верхняя губа прижимала к ним растения, вероятно, нередко с илом или песком. (Стирание резцов пищей, которую прижимает к нижним резцам верхняя губа, очень отчетливо у современных и некоторых ископаемых носорогов; это одновременно превращает резцы в очень опасное оружие в виде косых острых стамесок, особенно крупных именно у безрогих носорогов типа хилотерия и ацератерия; см. главу IV.) У платибелодона верхние бивни совсем незначительны и непригодны ни для пригибания веток, ни для копания, ни в качестве серьезного оружия против крупных хищников того времени; это говорит, по мнению А.А. Борисяка, о том, что это животное укрывалось в воде, не как типичные мастодонты. Такой «земноводный» образ жизни для платибелодона представляется вполне вероятным; да и современный индийский слон на Цейлоне (уцелело лишь несколько сот голов) — любитель воды и сочной растительности цейлонских болот и топей. Задняя часть симфиза у платибелодона так сужена (см. рис. 14), что между правой и левой ветвями нижней челюсти остается совсем узкий желобок. Мало вероятно, чтобы у платибелодона язык был длинным. А.А. Борисяк и И.П. Сушкин предполагают в связи с этим, что сужение — по аналогии с тем, что описано у грызунов Б.С. Виноградовым (1926), помогало изолировать рот от пищи на время ее добывания «ростром» и прополаскивания в воде при участии верхней губы, прежде чем водяные и другие растения «попадали в рот, всегда все-таки еще с известным запасом ила» (Борисяк, 1928).

В среднем миоцене на Кавказе, несомненно, наблюдалось разнообразие ландшафтов, приуроченных к ним животных сообществ, и вряд ли можно сомневаться в наличии в Беломечетской анхитериевой фауне и других хоботных — мастодонтов, динотериев. Что касается платибелодонов, то близкий вид, более крупный, известен из Центральной Азии (пустыня Гоби), а один род, доживший до конца плиоцена в Северной Америке, имел «ростр» в нижней челюсти около 1,5 м длины.

Кроме платибелодона в Беломечетской найдены остатки и другого мастодонта, пока не получившие точного определения.

Из непарокопытных в Беломечетской обнаружены носорог (Dicerorhinus caucasicus Borissiak), отнесенный к тому же роду, что и современный носорог на Суматре, и лошади. Они наиболее интересны (Борисяк, 1937, 1945). Одна из них — анхитерий(Anchitherium aurelianense Cuvier) — небольшая трехпалая лошадка, характерная для среднего миоцена; по ней вся фауна млекопитающих этого времени иногда называется анхитериевой.

Анхитерий известен из многих мест в Западной Европе; обычно считается, что он представлен там одним видом, но с большой изменчивостью. Впервые анхитерий был описан Кювье (Cuvier, 1825), а позднее послужил В.О. Ковалевскому (1842—1883) основой для его классической работы (1873). Впоследствии очень сходные с анхитерием ископаемые лошади того же геологического возраста были обнаружены в Северной Америке. Остатки анхитерия в Беломечетском местонахождении совсем незначительны, но для СССР это была первая достоверная находка. Наряду с типичным анхитерием в Беломечетской оказался другой новый род трехпалых лошадей — паранхитерий (Paranchitheruim karpinskii Borissiak) (рис. 15). Его боковые пальцы (второй и четвертый) уменьшены и ослаблены сильнее, чем у анхитерия. Точно так же сильнее редуцирована и малая берцовая кость (у однопалой лошади сохраняется лишь маленький зачаток этой кости, сросшийся с верхним концом большой берцовой). «Прогрессивные» признаки, сближающие паранхитерия с более поздними лошадьми, наблюдаются и в строении предплюсны. Зубы паранхитерия, особенно ложнокоренные, кроме первого, уже построены как коренные, по единому плану и несут черты более поздних высших лошадей. Очень сходная с паранхитерием трехпалая лошадь парагиппус имеется в миоцене Северной Америки. Там нет «настоящего» анхитерия, но ему соответствует очень близкий по строению скелета и зубов миогиппус (Miohippus); нет также и паранхитерия, но ему соответствует — по такому же «этапу эволюции» — парагиппус (Parahippus). В некоторых подробностях строения паранхитерий архаичнее своего североамериканского аналога парагиппуса, так как имеет признаки, сближающие его с анхитерием; но по некоторым особенностям строения зубов паранхитерий «обогнал» парагиппуса и приблизился к следующему этапу, который в Северной Америке представлен родом мерикгиппус (Merychippus) — возможным предком гиппариона. То же самое относится и к строению остального скелета паранхитерия. Таким образом, паранхитерий представляет собой новое звено в родословной лошадей Старого Света по сравнению с анхитерием и шаг вперед к более новым лошадям, подобно тому как в Северной Америке возник парагиппус после миогиппуса.

В Северной Америке нет тождественных с анхитерием и паранхитерием родов (хотя именно этот материк дал огромный материал по истории лошадей). А.А. Борисяк предполагает поэтому, что оба установленные им в Беломечетском местонахождении «европейца» (анхитерий и паранхитерий) не должны быть выходцами из Северной Америки вопреки обычному представлению о том, что вообще лошади в Старый Свет проникли из Нового. По мнению Борисяка, это опять ставит вопрос о возможности самостоятельного развития лошадей в Старом Свете с более глубокой древности, чем это предполагалось.

Загадочно крупное копытное беломечетской фауны кавказотерий (Caucasotherium efremovi Vereszchagin)*. Пока известен лишь обломок черепа с четырьмя срединными резцами (два левых и два правых). Они цилиндрической формы и поражают своей массивностью, прямизной, огромными корнями. Н.К. Верещагин (1960) отнес их предположительно, но без полной уверенности к непарнопалым, близким к группе лошадей; захват пищи, судя по характеру стирания резцов, производился, как у лошадей, резцами. По пропорциям телосложения кавказотерий, вероятно, занимал среднее положение между лошадьми и носорогами, если это действительно было непарнопалое.

Парнокопытные беломечетской фауны разнообразны. Один из самых интересных зверей беломечетской фауны — огромная длинномордая свинья с черепом 75 см длиной кубанохэрус (Kubanochoerus robustus Gabunia) (рис. 16, 18). Современные свиньи, дикие и домашние — отличные «пахари». Широкий и высокий затылок служит местом прикрепления мощной шейной мускулатуры; а кроме того, свинья «пашет», наваливаясь с силой на широкую затылочную сторону черепа; мозговая коробка, ее толстые теменные кости и широкая чешуя затылочной очень хорошо приспособлены для передачи толчка на лицевую, роющую, часть черепа, не очень длинную. В противоположность этому у кубанохэруса мозговая коробка низкая, незначительных размеров относительно черепа в целом, конец морды округлый, а не клинообразный, как у роющих свиней; ничто не говорит о приспособленности черепа для копанья. Затылочная сторона черепа кубанохэруса сильно наклонена назад, что у стоящего в покое животного обычно бывает связано с опущенным мордою вниз положением головы. Ложнокоренные зубы крупные, в общем режущего характера.

Клыки, судя по их загнутости вверх и взаимному стиранию, служили таким же сильным оружием, как и у кабана.

Самое странное — непарный рог, образованный лобными костями, округлый в поперечном сечении; его вершина лишена шероховатости, которая говорила бы о роговом чехле. Маленький рогообразный вырост лобной кости расположен над послеглазничным отростком лобной кости. Значение лобного рога непонятно: это, казалось бы, и не оружие, и не орудие. Л.К. Габуния (1957) предполагает, что это один из «перигамических» (вторичнополовых) признаков и что рог, возможно, был только у самцов.

Олени Беломечетской — древнего облика, из мунтжаков, доживших с миоцена до нашего времени (Юго-Восточная Азия). Найденный в Беломечетской дикроцерус, видимо, тот же, что и в миоцене Центральной Азии (Dicrocerus grangeri Colbert); рог имеет еще только две ветви, расходящиеся под острым углом от пластинообразного основания (число ветвей возрастает и в ходе эволюции оленей, и с индивидуальным возрастом у более поздних и современных). Другой олень — парадикроцерус (Paradicrocerus flerovi Gabunia); у него рог имеет вид невысокого столбика, от вершины которого поднимаются, слегка расходясь в стороны, пять сжатых с боков заостренных отростков (рис. 17). В Беломечетской был найден еще один примитивный олень из мунтжаков — микромерикс (Micromeryx fluorensianus Lartet), миниатюрный, величиной с зайца, но уже имеющий необычные для столь древних оленей зубы с относительно высокими коронками.

Интересны антилопы Беломечетской. Одна величиной с джейрана, еще недавно в несметном поголовье населявшего степи Казахстана и Центральной Азии, с толстыми у основания рогами, с низкими («брахиодонтными») зубами, близка к трагоцерусу более молодой, гиппарионовой фауны (см. главу IV), поэтому получила название паратрагоцерус (И.И. Соколов, 1949). Тэниус (Thenius, 1957) относит ее к роду протрагоцерус (предок «гиппарионовой» антилопы — трагоцеруса).

Антилопа гипсодонтус (Hypsodontus miocenicus Sokolov), как показывает само название, поражает необычной для столь древних полорогих высотой коренных зубов. По мнению И.И. Соколова (1949), это может говорить об очень давней дифференцировке полорогих вообще.** Рога этой антилопы тонкие, с продольными бороздками, слегка спирально скрученные вокруг продольной оси.

В анхитериевой фауне Беломечетской оказался трубкозуб, в настоящее время характерный для сухих кустарниковых степей и саванн Африки. Предположительно беломечетский представитель отнесен к тому же роду Orycteropus, что и нынешний африканский охотник на термитов, которых он добывает необычайно длинным языком из термитников; он разрывает их лапами, которые вооружены мощными, толстыми, как копыта, когтями (рис. 19). Обычно трубкозуб считается «африканцем» по своему происхождению. Достоверные ископаемые трубкозубы известны только в составе более молодых фаун, чем беломечетская (Южная Украина, о-в Самос, Марата в Иране); не исключена возможность формирования трубкозуба и вне Африки (Л.К. Габуния, 1955).

О хищниках фауны Беломечетской мы пока знаем мало, хотя они несомненно были и разнообразны, и многочисленны при наличии различных антилоп, лошадей, оленей, грызунов и других растительноядных.

Мелкая гиена (Crocuta abessalomi Gabunia) отнесена к тому же роду крокута, который известен и теперь в виде пятнистой гиены, хотя, по мнению описавшего ее автора, трудно быть уверенным в том, что со столь глубокой древности, как миоцен, вплоть до нашего времени «тянется» один и тот же род (Габуния, 1958). Из куниц обнаружена короткомордая россомаха, того же рода Plesiogulo, что и в гиппарионовой фауне Китая и Казахстана (Ю.А. Орлов, 1941).***

Из других хищников пока установлен какой-то крупный амфицион из вымершего в плиоцене особого подсемейства собак (Amphicyoninae). Амфиционы известны начиная с палеогена в Северной Америке и в Европе от мелких величиной с лисицу древних до очень больших, величиной с крупного медведя в неогене. Многие, судя по строению зубов, были всеяднее, чем типичные собаки (волк, лисица, шакал и др.).

Кошки в Беломечетской не найдены, но наверняка входили в состав фауны, так как в это время уже были разнообразны и мелкие, и крупные, в том числе саблезубые. Из грызунов пока обнаружен только хомяк — палеокрицетус (Palaeocricetus caucasicus Argiropulo) (Аргиропуло, 1940). В самой Беломечетской не найдено остатков той флоры, которая кормила мастодонтов, носорогов, лошадей и разнообразных парнокопытных. Но на Северном Кавказе известна геологически одновозрастная или почти одновозрастная флора, которая была довольно разнообразной и включала ряд влаголюбивых растений (камыш, ива, водяной папоротник сальвиния), а также деревьев теплого климата — лавр и др. (И.В. Палибин, 1936; П.А. Мчедлишвили, 1951). Однако наличие в составе фауны Беломечетской трубкозуба убедительно говорит и о существовании сухих или периодически засушливых территорий, о разнообразии обстановки (Л.К. Габуния, 1960), как это, впрочем, было во многих местах земного шара с давних времен.

Фауна Беломечетской известна очень неполно, несмотря на неоднократность раскопок: в Беломечетской постановка их в больших размерах почти непреодолимо трудна из-за многих прослоев песчаника, частью очень прочного, до нескольких метров вертикальной мощности. Разборка его вручную, клиньями и ломами слишком трудоемка; сложны и взрывные работы, когда легко ломаются и дробятся кости — и заключенные в песчаник, и лежащие в рыхлых прослоях, песках и глинах.

Таковы вкратце сведения о фауне Беломечетской — среднемиоценовой, анхитериевой, фауне. Ее присутствие на нашей территории было предсказано еще в 1894 г. М.В. Павловой — первым нашим крупным знатоком ископаемых млекопитающих (впоследствии профессор Московского университета, академик). Но до желанной встречи палеонтологов с этой фауной, да и то пока лишь с некоторыми представителями ее, прошло, как мы видим, почти полстолетия. Это и один из многочисленных примеров неполноты палеонтологической летописи жизни, и одновременно пример того, как много еще предстоит нам сделать в области палеонтологии позвоночных; на это неоднократно указывал и А.А. Борисяк (1928) и др.

Примечания

*. Кавказотерий оказался родственником бегемота и ныне отнесен к семейству антракотериев, группе свинообразных, переживших расцвет еще в палеогене.

**. Предположение И.И. Соколова, подтвердилось находками древнейших полорогих в олигоцене Центральной Азии.

***. Беломечетская гиена оказалась самой древней из известных гиен. Ее относят ныне к роду перкрокута (Percrocuta). Находка россомахи (Plesiogulo) не подтвердилась, зато установлено присутствие двух видов саблезубых кошек, в том числе космополитного рода псевдаилурус (Pseudaelurus).

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница