И.А. Ефремов — А.П. Быстрову
Улан-Батор
25 апреля 1948 г.
Дорогой Алексей Петрович!
Было как-то странно читать Ваше письмо здесь, в Монголии, вернувшись из Гоби, должно быть оттого, что мы в прошлом году не переписывались отсюда. По тону письма вижу, что настроение у Вам действительно еще не прежнее. Оное письмо написано — подать весть другу, который «забрался черт знает куда» (сие определение мне понравилось), но без всякого, обычного для Вас наполнения мыслями и интересами.
Вы пишете, дорогой, что хотите умолять подарить Вам некую книгу, если она Вам окажется интересной. Сие ни к чему — если она Вам действительно интересна, то берите ее и пишите на ней свое имя, я буду этому только рад. Если же неинтересна, то по прочтении — верните, мне она пригодится, поскольку я в этих вопросах гораздо менее разбираюсь, чем Вы.
Слухи о пиновском переезде пока заглохли, вернее пишут мне о том, что как будто переезжать не будут. Однако гарантии в том, что так именно и будет, никакой нет. Вполне возможно, что нас поставят перед решительным приказом... Ну что ж, я, пожалуй, не против того. Как-то захотелось в Ленинград, к более спокойной работе без постоянного отрывания на подсобные дела. Еще надо много сделать, а если серьезно подумать, то времени в запасе не так уж много. Тем более, что со здоровьем у меня нелады. Не говоря уже о негодном сердце, тут навалилась новая напасть — плексит правой руки, перешедший в очень устойчивую невралгию (даже неврит, пожалуй) медианного нерва. В результате рука никуда не годна, а путешествовать однорукому трудно, трудно и вести всякие там записи и дневники.
Первый маршрут, из которого я недавно вернулся, прошел с успехом в смысле палеонтологических материалов. Выкопали цератопсов (некоторые из стиракозавров)
и разных эоценовых или нижнеолигоценовых млекопитающих: носорогов, титанотерий, грызунов, хищников и птиц даже. Хозацкому скажите, что есть небольшая полная черепаха (скелет) из нового горизонта мела, а также целая куча крупных черепах из этого же нижнего олигоцена, откуда титанотерии.
Теперь через два дня еду на Нэмэгэту устанавливать временный палеонтологический град для серьезных раскопок динозавров. За это время в Баин-Дзаке мои будут искать и яйца динозавров и меловых млекопитающих. Я совершенно с Вами согласен, что череп млекопитающего интересней всех цератопсов, а все это, вместе взятое, перекрывает скелет титанофонеуса или котлассии. И что было бы гораздо умнее, те же средства и силы бросить, скажем, на раскопки Ишеева... Однако как начальник экспедиции я все же меньшее внимание и время уделю меловым млекопитающим, чем тоннам громадных динозавров. Ибо при помощи этих ящеров, подобно тяжелому тарану, мы надеемся прошибить вообще прежнее отношение к палеонтологическим раскопкам, и отнюдь не исключена возможность, что те же динозавры обеспечат устойчивое поступление средств на наши пермские раскопки, если повезет и куча динозавров грозно встанет в нашем музее... Иногда приходится смотреть на палеонтологические дела глазами пропагандиста и популяризатора, а для сего динозаврии наиболее пригодны. А там доберемся и до настоящих древних зверей.
Я намерен вернуться, е[сли] ж[ив] б[уду], в Улан-Батор через месяц, чтобы устроить здесь разные дела снабжения и встретить наших профессоров: Орлова и Флерова и еще кого бог пошлет, так что не знаю кандидата на третье вакантное место. Поездка Елены Дометьевны с сыном ко мне, к сожалению, сорвалась. Пробуду здесь дня три и уеду снова на более долгий срок — в далекий западный маршрут, откуда вернусь сначала в наш главный лагерь, который к тому времени будет на Орок-нуре, в геометрическом центре Азии, а затем приеду снова в У[лан]-Батор и снова выеду на раскопки. Второй приезд сюда будет в начале августа. В сентябре хочу выбираться отсюда совсем, и так уж достаточно времени отнято от пермских исследований. Письма Орлова, которые получаю довольно часто по ходу дел, нагоняют на меня страшную тоску какой-то междустрочной полной бесперспективностью и растворением в мелких делах. Бедняга, видимо, сильно устал от администрирования, изнервничался и жалуется на сердце. Сочувствую, но ничем помочь ему не могу, ибо администрирование (не настоящее научное руководство, а именно администрирование) с моей точки зрения хуже чумы, хотя и я был столь глуп, что взялся за командование этой экспедицией.
Напишите, дорогой, еще о Ваших делах и самочувствии. Всякой весточке от Вас буду очень рад. Только пишите авиапочтой (а то это письмо шло очень долго) и по новому адресу: МНР, Улан-Батор, почтамт, почтовый ящик 374, мне.
Искренний и большой привет Тильде Юрьевне и Вам самому. Как чувствует себя Г.Ю.?
Ваш, как всегда, И. Ефремов
СПбФ АРАН. Ф. 901. Оп. 3. Д. 49. Л. 11, 11 об. Авториз. машинопись.
