И.А. Ефремов — А.Н. Несмеянову1

13 января 1960 г.

Глубокоуважаемый Александр Николаевич!

В настоящее время вновь, как много раз до этого, возник вопрос о месте Палеонтологического института в отделениях Академии наук СССР. В этом вопросе нет должной ясности ни у сторонников перевода института в ОГГН, ни со стороны сотрудников и дирекции ПИНа. У нас в Академии наук не принято советоваться с отдельными учеными, не принадлежащими к администрации. Однако разрешите мне, одному из основных сотрудников Палеонтологического института, проработавшему в нем без малого тридцать пять лет, изложить Вам некоторые принципиальные соображения. Они не продиктованы никакой корыстью, кроме интересов дела. В настоящий момент я не занимаю никакого поста, нахожусь на временной инвалидности по болезни.

Существо вопроса в том, что Палеонтологический институт составлен из двух разнородных частей и слишком долго сохранял свое статус кво. 60% научных сил института принадлежит к палеонтологам-стратиграфам с геологической специализацией, около 40% относится к палеонтологам-биологам с биологической специализацией. Первые — палеонтологи беспозвоночных (за исключением палеоэнтомологов), вторые — палеонтологи позвоночных. Это разделение совершенно естественно. Позвоночные — наиболее сложные организмы, могущие ответить на вопросы современной науки. Беспозвоночные — преимущественно индикаторы геологического возраста и условий отложения осадков и в гораздо меньшей степени могут служить объектами биологического исследования высокого класса.

За десятки лет совместной работы обе группы научных сил института не ассимилировали друг друга и не сумели объединиться в общих исследованиях. Наоборот, противоречия между ними проявляются с каждым годом глубже.

Это не мешало на первых этапах работы института, но теперь, когда требуются все более глубокие теоретические исследования, при огромных темпах развития смежных биологических наук, различие целей и методов ведет к деградации института. Наше время фантастически быстрого развития естественных наук, в том числе и биологических. Вооруженные новейшими методами физики и химии, математики и кибернетики биологические науки сейчас поднимаются на качественно новые ступени исследований. Геология же, оставаясь важнейшей практической наукой, все более отстает в теоретических исследованиях. Поэтому расхождение биологического и геологического направлений в палеонтологии становится все более резким.

Цель биологической линии в палеонтологии — пользуясь всеми методами биологических наук, восстановить ископаемые вымершие организмы и в последовательности их изменений строить историю развития жизни на Земле.

Цель геологической линии в палеонтологии — пользуясь биологическими данными палеонтологии, установить уровень развития ископаемых организмов, определить его геологический возраст, а также условия отложения осадков по чертам приспособления организма.

В первом случае палеонтологические остатки являются объектом исследования, для которого привлекаются сравнительные данные из всех отраслей биологии, во втором — средством для раскрытия возраста и фациальной характеристики отложений земной коры.

В этой двойственности сущность всех противоречий, непониманий и различия целевых установок как внутри института, так и в требованиях, предъявляемых институту извне.

Биологическое направление палеонтологии дает серьезную теоретическую базу для биологических наук, представляя собою историческую основу морфологии и сравнительной анатомии — абсолютно необходимую для материалистической науки нашего общества.

Палеонтология геологического направления опирается на эту же базу и не должна затрачивать времени на чуждые ей методы и пути исследования, а сосредоточиться на углубленном познании фаунистики, стратиграфического и фациального распространения и условий захоронения ископаемых организмов. В Палеонтологическом институте имеет место организационный разброд. Не подготовленные биологически сотрудники занимаются чисто биологическими проблемами, палеонтологам-биологам приходится решать вопросы геологического порядка.

Распространение печатной продукции — научных трудов Палеонтологического института за все годы его существования — с полной ясностью показывает потребителей его исследований. Подавляющее большинство печатных исследований геологического направления (палеонтологии беспозвоночных) остается непроданным, лежит на складках издательства, идет в макулатуру или хранится в фондах библиотеки института. Почти все работы по палеонтологии позвоночных расходятся очень быстро и распроданы полностью в магазинах без остатка и в настоящее время остались лишь в ничтожном числе экземпляров в фондах библиотеки ПИНа. Это различие является безошибочным индикатором фактической потребности в печатной продукции Палеонтологического института и ее значения не только для биологических наук, но и для широкого круга ученых-естественников и философов. Однако малая потребность в печатной продукции по беспозвоночным отнюдь не означает бесполезности геологического направления в палеонтологии. Существо дела в том, что для выхода палеонтологии в геологическую практику нужны только конечные выводы по стратиграфии и фациальной приуроченности с фаунистической характеристикой тех или других отложений. Эти выводы становятся известны и находят применение еще задолго до выхода исследования из печати. Сами же печатные исследования, по отсутствию в них нужных для биологии теоретических вопросов, нужны только узкому кругу специалистов как справочники, приобретаемые лишь отдельными библиотеками.

Разнородность работ Палеонтологического института находит яркое подтверждение в потреблении его печатной продукции.

Мне представляется, что сохранение Палеонтологического института в его настоящем виде более не имеет организационного и делового смысла.

Однако передача института полностью в Отделение геолого-географических наук будет крупной организационной ошибкой. Рано или поздно, несмотря ни на какие заверения, там элиминируется биологическое направление палеонтологии. Надо подчеркнуть, что руководящие ученые ОГГН, стоящие за передачу института в это отделение, просто не знают, что делать с его исследованиями по палеонтологии позвоночных и палеоэнтомологии. Отсюда возникло предложение передать эту часть ПИНа Зоологическому институту, который не обладает материальной базой для освоения ПИНа и правильной постановки больших биолого-палеонтологических исследований. Кроме того, это потребует обратной перевозки части ПИНа и его музея в Ленинград.

При всех условиях биологическое направление палеонтологии, можно называть его для краткости палеозоологией (палеофитологии я не касаюсь по отсутствию таковой в Палеонтологическом ин[ститу]те и по специфике ее организации), должно развиваться в Отделении биологических наук — среди тех наук, от которых, как от основы, зависит палеонтология позвоночных и вообще — высших организмов. В то же время палеонтология среди биологических наук находится на стыке с науками геологическими и по характеру материала занимает особое место. Поэтому неправильным было бы слияние биологической части ПИНа с любым из существующих биологических институтов. В прошлом такая проба уже делалась акад[емиком] А.А. Борисяком в 1936 г. (слияние с Ин[ститу]том эволюционной морфологии)2 и привела лишь к поспешной реорганизации ПИНа снова в самостоятельный институт в 1937 г.

Палеонтологический институт в Отделении биологических наук для будущего нашей науки и ее дальнейшего успешного развития должен сохранить самостоятельность.

Для геологического направления в ПИНе объединение этих исследований с Институтом геологии ОГГН, точнее с отделом (конечно, в этом случае с расширением его в самостоятельный сектор) палеонтологии и стратиграфии, вполне возможно. Благодаря очень близкой методике, а в ряде случаев и полной аналогичности проводимых работ, палеонтологические исследования по беспозвоночным ПИНа не потерпят ущерба. Более того, расширение территориальной базы и количественный прирост материалов принесут несомненную пользу для переводимой части ПИНа. Присоединение к Институту геологии сильного коллектива высококвалифицированных палеонтологов даст возможность резко расширить его палеонтолого-стратиграфическую базу, превратив его в Институт геологии, палеонтологии и стратиграфии, и обеспечить для геологических исследований ту самую палеонтологическую основу, о которой пекутся геологи.

Подведем итоги. В настоящий момент представляется наиболее целесообразным разделить Палеонтологический институт на две части. Одну, представленную работниками геологического направления в палеонтологии беспозвоночных (несколько большую по численности), передать в виде сектора в Институт геологии ОГГН, превратив последний в Ин[ститу]т геологии, палеонтологии и стратиграфии.

Другую часть ПИНа, состоящую из палеонтологов позвоночных и палеоэнтомологов (биологическое направление), оставить в ОБН, на базе Палеонтологического музея, в виде небольшого Палеозоологического института, с целью разработки биологической палеонтологии и сохранения того небольшого отряда высококвалифицированных палеонтолов-биологов, который составляет и всегда составлял ядро Палеонтологического института.

Мне представляется неправильной позиция директора Палеонтологического института чл.-корр. АН Ю.А. Орлова3, старающегося во что бы то ни стало сохранить устаревшую организацию института, считая себя не вправе изменять сделанное основателем института академиком А.А. Борисяком. Чл.-корр. Ю.А. Орлов забывает, что ПИН в настоящем виде сформировался еще в 1937 г., почти четверть века тому назад. За это время в науке произошли гигантские сдвиги вместе с огромными изменениями организационных форм руководства и управления в нашей стране. Излишне говорить, что будь жив академик А.А. Борисяк, он, безусловно, уже провел бы не одну реорганизацию института, как он делал три раза на протяжении восьми лет, с 1929 по 1937 г.4

Для всех становится ясно, что окаменелые формы организации ПИНа далее нетерпимы по совершенно закономерному расхождению различных разделов палеонтологии. Мне кажется, что коллектив Палеонтологического ин[ститу]та еще не понял и не продумал необходимости реорганизации ПИНа и в этом идет на поводу у дирекции. Следует признать, что в отдельных случаях защита стабильности института вызвана и личной заинтересованностью ведущих сотрудников и не имеет ничего общего с нуждами науки. Это — опасение утратить ведущее положение или руководящий пост заведующего лабораторией, так как в ин[ститу]те много мелких лабораторий, которые при переходе в крупный Геологический институт, вероятно, будут расформированы.

Но потребности науки заставят в конце концов решиться на серьезную реорганизацию работы Палеонтологического института. Пусть это будет раньше, в ногу со всей страной, чем тогда, когда работа института серьезно деградирует, а коллектив, состоящий в основном из ученых, уже близких к пенсионному возрасту, не сможет отвечать на требования жизни5.

Профессор, д[окто]р, лауреат Сталинской премии

И.А. Ефремов

АРАН. Ф. 1712. Оп. 1. Д. 270. Л. 1—7. Заверенная копия.

Комментарии

1. Предложения И.А. Ефремова по структурной перестройке Палеонтологического института были выношены на протяжении многих лет. Впервые с предложениями по этому вопросу И.А. Ефремов выступил в 1954 г. в обращении к академику-секретарю ОГГН АН СССР Д.И. Щербакову (см. № 96).

2. И.А. Ефремов имел в виду объединение Палеозоологического института с Лабораторией экспериментальной зоологии и морфологии и образование Института эволюционной морфологии и палеозоологии на основании постановления Президиума АН СССР от 5 октября 1934 г. и организацию самостоятельного Палеонтологического института на основании решений Президиума и Общего собрания АН СССР в декабре 1936 г.

3. О позиции Ю.А. Орлова свидетельствует решение ученого совета Палеонтологического института от 10 декабря 1959 г., на котором единогласно было принято решение считать «перевод института в Отделение геолого-географических наук неправильным и вредным для дальнейшего развития советской палеонтологии» (Ф. 1712. Оп. 1. Д. 270. Л. 12—13), и письмо Ю.А. Орлова директору Зоологического института АН СССР академику Е.Н. Павловскому с просьбой поддержать Палеонтологический институт в стремлении сохранить его в системе Отделения биологических наук. Такая поддержка была оказана, и в решении ученого совета Зоологического института было сказано о вреде реорганизации Палеонтологического института в системе Отделения геолого-географических наук, но оговорена необходимость организации более действенных форм связи и координации проводимых конкретных исследований с задачами геологической практики (Там же. Л. 15—17).

4. Палеозоологический институт был создан на базе реорганизации Геологического музея АН СССР совместно с Геологическим и Петрографическим институтами на основании решения Общего собрания АН СССР в апреле 1930 г.

5. На письме И.А. Ефремова президент АН СССР академик А.Н. Несмеянов наложил резолюцию: «Н.М. Сисакяну, Д.И. Щербакову, Ю.А. Орлову. Прошу рассмотреть с привлечением специалистов палеонтологов и дать предложения». Комиссия, созданная по поручению президента АН СССР под председательством академика В.Н. Сукачева, в состав которой входили в основном сотрудники Палеонтологического института, отклонила предложения И.А. Ефремова (АРАН. Ф. 534. Оп. 1—1960. Д. 62. Л. 113—115).