§ 4. Закон разделения на «свое» и «чужое» применительно к творчеству И.А. Ефремова

Закон разделения на «свое» и «чужое» также необычайно важен для понимания структуры мира ефремовской фантастики.

Вся территория мира равно для всех делится на «свое» — безопасное и «чужое» — крайне (даже смертельно) опасное. В фольклорной волшебной сказке такое деление достигает своего апогея и в итоге приводит к непримиримому противостоянию Жизни и Смерти.

В научной фантастике деление на «свое» и «чужое» носит более скрытый характер и, в принципе, допускает примирение, точнее постепенное «освоение» чужой территории, а следовательно, и всего остального, так как в научно-фантастическом символизме «внешнее» (физически занимаемое пространство) подразумевает «внутреннее» (все другие особенности). Именно это постепенное «освоение» как путь примирения непримиримого и предлагает патриарх отечественной фантастики И.А. Ефремов. В его творчестве лучше всего эта проблема заметна в так называемом «космическом цикле», то есть в романах «Туманность Андромеды» и «Час Быка» и в связывающей их повести «Сердце Змеи».

Однако так как все творчество И.А. Ефремова можно воспринимать как историю единого фантастического мира, постепенное усложнение противостояния «свой/чужой» и — шире — проблемы ксенофобии имеет свою эволюцию в этом развивающемся мире. От замкнутого в своем ограниченном мирке фараона Хафры, запрещающего своему казначею Баурджеду рассказывать кому бы то ни было о совершенном им неслыханном путешествии в далекий и сказочный Пунт, до открытой всей Вселенной Фай Родис, размышляющей о возможности соединить воистину несоединимое — Пространство и Антипространство — Шакти и Тамас.

Вслед за развитием человека, за его духовным подъемом приходит постепенное понимание того, что мир един, а не поделен на «зоны», что только через объединение можно достигнуть высшего взлета человечества, и поэтому все герои Ефремова, от казначея Баурджеда (IV династия Древнего Царства, правление фараона Джедефры, отправившего экспедицию, — 2528—2520 гг. д. н. э.1) до учеников школы третьего цикла, слушающих историю звездолета «Темное Пламя» (примерно 4200 г.), так стремятся сделать все возможное с их стороны, чтобы «освоить» еще кусочек «чужого» пространства и объединить больше «своих», чтобы в итоге весь мир стал «своим». В «Сердце Змеи» И.А. Ефремов писал: «Не может быть никаких «иных», совсем непохожих мышлений» (III С. 423), потому что «мышление следует законам мироздания, которые едины повсюду» (Там же). Можно сказать, что открытие мира и расширение горизонтов — один из важнейших мотивов творчества И.А. Ефремова. И во многом это не просто открытие, а «поиск гармонии и красоты — в тех мирах, где возможно ее отыскать»2. Поэтому среди героев произведения обязательно будет присутствовать художник и/или человек, очень тонко чувствующий красоту (Пандион и Кави, Таис, Даярам и Мстислав Ивернев).

И.А. Ефремов, будучи энциклопедически образованным человеком, прекрасно понимал все опасности ксенофобии и всеми силами (а основные его силы уходили на литературную деятельность) с ней боролся. Недаром люди, лично знавшие писателя, говорили, что если бы вдруг потребовался представитель Земли для переговоров с инопланетянами, «пусть даже настроенными враждебно»3, то лучше Ивана Антоновича Ефремова никого не найти4.

Поэтому во всем творчестве И.А. Ефремова, на протяжении всей обозримой истории (а она насчитывает шесть с половиной тысячелетий) этого удивительно реального фантастического мира все персонажи стремятся разрешить конфликт «своего» и «чужого» сначала в своей собственной душе, а затем почти во вселенском масштабе. Начиная с «Великой Дуги» И.А. Ефремов «не устает повторять, что разум поднимается к высшему расцвету, лишь преодолевая разобщенность»5. Казначей Баурджед из замкнутого на себя чиновного аристократа, признающего право на жизнь только за себе подобными и считающего Та Кем (Египет) центром мира, превращается в отважного путешественника, мечтающего познакомить народ своей страны с чудесами окружающего мира и разрушить вечную границу, отделяющую Египет от других стран, в человека, способного преодолеть сословные предрассудки и броситься спасать своих бывших подчиненных.

Таис Афинская платит страшную цену за то, что не смогла преодолеть эллинского пренебрежения ко всем другим народам и оскорбила своими словами жрецов древнего культа, — ее бросают на съедение крокодилам, и только преданность друзей спасает от страшной участи. Зато этот жестокий урок и последовавшее затем обучение философии орфиков помогают не только ей самой, но и ее окружению впредь не делать таких ошибок.

Герои романа «Лезвие бритвы» — центрального и самого многопланового произведения И.А. Ефремова — стараются соединить в дружеском контакте разные страны в лице их лучших представителей — ученых и людей искусства. Таким образом, там переплетается Россия, Италия, Индия и Африка. Недаром в финальной сцене романа философ-йог Витаркананда дарит врачу Гирину картину индийского художника «Мост Ашвинов», символизирующую дружеский контакт народов.

В романе «Туманность Андромеды» Земля уже стала полностью «своей», и ее герои пытаются покорить ближайший космос и наладить физическую связь с другими планетами (визуально они давно видят друг друга на экранах Внешних Станций). Тяжелая, едва не закончившаяся трагически, борьба с «чужим» миром «железной» звезды помогает лучше понять прелести родной планеты и дает возможность следующей экспедиции прийти туда во всеоружии и избежать трагедии при изучении (освоении) этого мира, самыми частотными прилагательными для описания которого являются «чужой», «черный», «мрачный», «страшный».

В повести «Сердце Змеи» происходит первая встреча землян с иной цивилизацией, при этом подчеркивается принципиальная дружественность подобного контакта и убедительно доказывается, что вопреки всем страхам неразвитого общества никакого военного конфликта при встрече представителей разных миров быть не может в принципе. И не случайно в конце повести командир корабля говорит о «наших чужих, или правильнее сказать — наших друзьях». Так представители чуждого, абсолютно противоположного земному мира, на всем протяжении повести называемые «чужие», закономерно превращаются в друзей.

А во времена путешествия звездолета «Темное Пламя» (роман «Час Быка») во всей разведанной части Вселенной установилось полное взаимопонимание, и миссия землян — помочь последнему «блудному сыну» — потомкам пассажиров пропавших пару тысячелетий назад звездолетов. В начале романа погрязшему в инферно Тормансу «отчетливо противопоставлена Земля и ее представители — экипаж звездолета»6. В дальнейшем, проходя через различные испытания, герои двух полюсов постепенно сближаются. При этом важно, чтобы не земляне приняли этот кусочек «чужого» как свой (они заранее на это готовы и не мыслят обратного), а именно обитатели Торманса (планеты мучения человека в неустроенном обществе) приняли землян (а с ними и всю Вселенную) как «своих». Причем принятие должно быть абсолютно добровольно с обеих сторон: «Силой спасти Торманс нельзя, силой его можно только уничтожить»7. И только после того как это происходит, можно обратиться к попыткам выйти за грань вселенной, где уже все стало «своим» — проникнуть в антимир Тамаса, но эта возможность только еще намечается, и спираль продолжает разворачиваться. Сказка закончилась — сказку можно повторить.

Таким образом, в творчестве И.А. Ефремова мы видим своеобразную эволюцию сказочного противопоставления «своего» и «чужого» — от полнейшего неприятия и борьбы в исторических произведениях до заведомого «приятия» в романах о будущем. Причем даже в его так называемых исторических романах намечен уже путь «освоения» чужого, который достигает своего максимума в романе «Час Быка». Происходит такое «освоение» через открытие мира, расширение горизонтов познания. Г.И. Казакевич так характеризует это расширение: «В «Таис Афинской» и «На краю Ойкумены» — от маленькой страны до границ обитаемого мира, в «Туманности Андромеды» — до границ Вселенной, в «Лезвии бритвы» — до глубин человеческой психики, и даже в «Часе Быка» — до той бездны, в которую может впасть обезумевший разум»8. То есть в любом случае — от маленькой деревушки на берегу Средиземного моря, где живет скульптор Пандион, до Великого Кольца. Вся хронология ефремовского мира очень четко обозначает вехи этого «освоения», все больше увеличивая общность и единение мира: Эра Разобщенного Мира — Эра мирового Воссоединения — Эра Общего Труда — Эра Встретившихся Рук. Причем последняя точка на самом деле последней не является, так как Фай Родис, дочь Эры Встретившихся Рук, уже задумывается о том, что придет ей на смену в грядущем: «Эра соединения Шакти и Тамаса? Уравновешивание корней двухполюсной вселенной? Но как избежать замыкания, бесструктурности, аннигиляции?» (V. 2 С. 50) Эта фраза любимой героини И.А. Ефремова на новом уровне дает нам понимание необходимости для того мира как минимум двух начал — «своего» и «чужого», но при этом борьба их не является обязательным элементом: в конце концов в магните полюса не враждуют друг с другом, но их наличие обеспечивает существование магнитного поля, то есть, пользуясь этой аналогией, — мира.

Примечания

1. Рак И.В. Мифы Древнего Египта. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 310.

2. Казакевич Г.И. А. Ефремов: Космос, разум, красота // Земля и Вселенная. 2001. № 3. С. 60.

3. Медведев Ю.М. Свет над озером мрака (к 20-летию романа «Час Быка») С. 105.

4. Медведев Ю.М. Послесловие. Памяти И.А. Ефремова. С. 496.

5. Бритиков А.Ф. Русский советский научно-фантастический роман. С. 246.

6. Брандис Е., Дмитревский В. Реальность фантастики. С. 174.

7. Неёлов Е.М. Заветы мудреца Эрфа Рома. С. 427.

8. Казакевич Г. И.А. Ефремов: Космос, разум, красота. С. 59—60.